– в «Шахерезаде», знаменитым спектаклям Дягилева, которые Изабелла видела в Париже.
Два самых известных в художественном мире американца, Беренсон и Сарджент, родившиеся и прожившие большую часть жизни в Европе, ощущали притяжение Бостона. Сарджент с удовольствием приезжал сюда для работы над частными заказами и оформления интерьеров общественных зданий. И каждый его визит оставлял след в коллекции Гарднер.
Для одного из лучших полотен Сарджента «Эль Халео» («Андалузский танец») Изабелла специально создала в своем дворце Испанский дворик, где картина обрела особое, сценическое звучание. Художник также подарил Белль альбом карандашных рисунков – его трехлетние подготовительные наброски к картине.
Барельеф над входом в музей Изабеллы Гарднер
«Вчера я видел сон, что был вновь «дома», каковым для меня всегда остается Бостон», – признался Беренсон Изабелле в марте 1922 года. В конце жизни он записал в дневнике: «Вчера весь день шел снег. Мало – помалу пушинки укрыли всю округу легким покрывалом и, словно заботливой женской рукой, укутали каждую ветвь деревьев… Мне, американцу, прожившему в Италии более пятидесяти лет, вспоминается более всего Новая Англия зимой, походы в школу через узкие проходы в снегу, катания в санях и вообще восприятие снега всерьез как материала, от которого бывает польза и удовольствие».
Одна из пословиц утверждает, что у Бостона есть два кумира – симфонический оркестр и бейсбольная команда «Ред Сокс». К последней, любой истинный бостонец всегда относился особенно чувствительно и страстно. Изабеллу Гарднер с завидным постоянством можно было увидеть как на концертах «Бостон Симфони» (она была одним из патронов оркестра), так и на трибунах стадиона. За двадцатый век «Красные носки», будучи сильной командой, выиграли чемпионат лишь однажды. Нестабильная игра «Ред Сокс» и по сей день такая же тема для разговоров, как и жалобы на переменчивую бостонскую погоду.
Даже будучи в летах, «миссис Джек» по-прежнему предпочитала быструю езду и обладала парой отличных рысаков. Однажды кучер по просьбе хозяйки развил на ночной дороге вдоль Чарльз-ривер слишком большую скорость и, подлетев к дому, обнаружил сани пустыми. Кинувшись назад, он нашел леди Изабеллу на одном из крутых поворотов сидящей в сугробе и произносящей, по свидетельствам очевидцев, «незабываемые выражения на нескольких языках».
Новый век между тем властно вступал в свои права. Европа и вместе с ней весь мир раскололся летом 1914 года с орудийными залпами Первой мировой войны. В Соединенных Штатах быстро набирали силу ура-патриотические настроения. Все немецкое вызывало страх или подозрение. Sauerkraut (кислая капуста) называлась теперь liberty cabbage («капустой свободы»). Исчезли pretzels (традиционные немецкие крендели в форме узла любви), которые раньше выставлялись на стойках баров.
Одним из объектов для нападок стал дирижер Бостонского симфонического оркестра Карл Мук, бывший директор Берлинской оперы, находившейся под патронажем кайзера Вильгельма II. На фоне разросшейся повсюду шпиономании газеты писали о нелояльности самого Мука и его музыкантов, многие из которых были по происхождению немцами или австрийцами. Оркестр заставляли перед началом каждого представления играть американский гимн. Самые бдительные указывали на то, что в классическом репертуаре коллектива явно преобладает «немецкая пропаганда».
25 апреля 1918 года Карл Мук был арестован за несколько часов до премьеры «Страстей по Матфею» Баха в бостонском Симфони-холле. Изабелла Гарднер оказалась едва ли не единственной, кто публично высказался в поддержку маэстро. В течение полутора лет, пока Мук был интернирован в одном из фортов Джорджии, верная своим принципам «королева скандала» состояла с ним в переписке и поддерживала его семью.
Двадцатый век принес и другие изменения в жизнь Изабеллы. Фэнвейский двор, главное дело жизни, и новая американская налоговая политика истощили ее финансы. Всезнающая «Нью-Йорк Таймс» сообщала читателям: «Федеральное казначейство подтвердило, что миссис Джек Гарднер уплатила недостающие 200 тысяч долларов под угрозой суда в связи с нарушением таможенного законодательства об импорте произведений искусства».
Эта грандиозная сумма оказалась для Изабеллы далеко не последней в новом налоговом бремени для коллекционеров (зачастую размер налога в два раза превышал стоимость картины). Несколько раз массачусетские таможенные власти угрожали ей конфискацией части коллекции в счет уплаты пошлин.
С каждым годом владелица роскошного бостонского особняка оказывалась во все более стесненных материальных условиях. В 1919 году Изабелла решила продать загородное имение Гринхилл. Теперь она жила на верхнем, четвертом этаже наполненного раритетами фэнвейского дворца, экономя на еде, отоплении и прочих тратах. Навещавшие ее дамы «тактично» подмечали две небольшие жилые комнаты леди Изабеллы, ее скудный стол и заштопанные шелковые чулки. Но владелица богатейшего частного собрания не продала ни одного из своих сокровищ, завещанных, как оказалось, городу Бостону.
В ночь на Рождество 1919 года Изабелла Гарднер почувствовала сильную головную боль. Утром следующего дня общее дурное состояние перешло в правосторонний паралич. В течение нескольких месяцев Белль удавалось сохранить «недомогание» в тайне. Даже самому близкому другу Джону Сардженту, приехавшему в Бостон для росписи интерьеров Музея изящных искусств, было отказано в посещении «в связи с эпидемией испанки».
Она начала раздавать памятные вещи своим родственникам и друзьям – ее знаменитый жемчуг и украшения из драгоценных камней – Изабелла постепенно прощалась с тем миром, который сама во многом создала. Тогда же она написала первый вариант завещания и руководство для будущего музея.
На закате своих дней, прикованная к креслу, «миссис Джек» помогла обедневшему русскому аристократу барону Розену. Потомок старинного дворянского рода, ведущего происхождение от рыцарей Тевтонского ордена, Р. Р. Розен был дипломатическим посланником России в Мексике, Сербии, Греции, Баварии, Японии. В качестве посла России в США барон Розен принял участие в выработке Портсмутского мирного договора. После революции 1917 года дипломат и бывший член Государственного совета эмигрировал в Америку, где жил в весьма стесненных материальных условиях. Изабелла Гарднер приложила значительные усилия для финансирования издания его книги «Сорок лет дипломатической службы».
Последний портрет Изабеллы кисти Дж. Сарджента
В сентябре 1922 года Джон Сарджент наконец встретился с Изабеллой и попросил разрешения написать ее новый портрет. Художник к этому времени уже не принимал такого рода заказы и лишь иногда писал портреты близких друзей. Сарджент боялся, что полупарализованная Белле откажет в просьбе. Но «фэнвейская затворница» одарила его своим знаменитым насмешливым взглядом: «Существует ли женщина, отвергнувшая ваше предложение позировать?»
Сарджент создал акварельный портрет. Сидящая на диване Изабелла, обложенная подушками, закутана в белую ткань с головой, словно бледный кокон, укрывший хрупкое больное тело. И только ее глаза, живые и умные, выдают силу духа восьмидесятилетней женщины. Она до конца осталась верна себе – белый
