много подобных артефактов, тем более и Агреневы-Славянские, знаменитые собиратели фольклора, тоже оставили немалый след в тверской культурной истории».
* * *
Другой Афанасий тверской истории – «плохой» Афанасий, дерзкий бунтарь. Под водами Мошковского залива в Конаковском районе на границе с Московской областью покоится старинный город Корчева. Здесь родился и вырос один из ближайших сподвижников Емельяна Пугачева, почти что былинный герой и «народный полковник», а по официальной версии – один из главных в российской истории государственных преступников. В миру его знали как Афанасия Соколова, в историю он вошел под кличкой Хлопуша. Он был так называемым «монастырским» крестьянином, имел относительную (по сравнению с крепостными) свободу передвижения.
Как и многие крестьяне Корчевского уезда, в поисках заработка Афанасий подался в Москву, где устроился на работу извозчиком. Там сошелся с шайкой преступников, вместе с которыми совершил несколько ночных грабежей. Шайку вскоре поймали, ее участникам по обычаям того времени вырвали ноздри и сослали в Сибирь. Хлопуша же схитрил и назвался беглым солдатом, за что и был наказан по военному артикулу: его шесть раз прогнали сквозь строй в тысячу человек, каждый из которых бил его по спине шпицрутеном. После чего Хлопушу отправили «по месту прописки», но он опять бежал, теперь уже в Оренбургскую губернию, и снова примкнул к шайке разбойников. Больше церемониться с ним не стали, секли кнутом, вырвали ноздри, выжгли на лбу клеймо ВОРЪ и заточили в Оренбургский острог на пожизненную каторгу.
В октябре 1773 года войска Емельяна Пугачева появились близ городских стен. Губернатор и все городское руководство в панике искали выход из положения. И тут объявился Хлопуша, вызвавшийся тайно перебраться к мятежникам и подбить их выдать Пугачева властям за вознаграждение. Также Хлопуша пообещал устроить взрыв на пороховых складах пугачевцев. Оренбургский губернатор Рейнсдорп ни на секунду не усомнился в честности Хлопуши и отправил его в ряды мятежников. Там он встретился с Пугачевым и тут же рассказал ему о своем задании и о желании присягнуть на верность новому «народному царю» – Петру III Федоровичу (как себя величал Пугачев). Один из сподвижников Пугачева, бывший каторжник-разбойник, узнал Хлопушу по старым делам и поручился за него. Емельян Пугачев сделал Афанасия своим поверенным в важном деле – организовать литье пушек и ядер на Авзяно-Петровских чугуноплавильных заводах. Хлопуша с заданием блестяще справился, за что и получил чин «полковника». В дальнейшем Хлопуша стал ближайшим соратником «императора», участвовал во многих битвах и прославился тем, что захватил Ильинскую и Илецкую крепости и отбил массированную атаку правительственных войск 13 января 1774 года, убив 281 солдата и забрав у неприятеля 13 пушек.
Когда войска Пугачева были наголову разбиты корпусами князя Петра Голицына и генерал-поручика Павла Мансурова у Татищевой крепости, Хлопуша был схвачен и препровожден к обманутому им когда-то Рейнсдорпу с запиской: «Злодеев Хлопушу, трех яицких казаков, в том числе и палача, в ночное время поймав, заковали и к вашему высокопревосходительству при сем отправили, а что касается до жены, сына и имения его, Хлопуши… то мы по рассветании дня, освидетельствовав, за пристойным конвоем отправить имеем». По приговору Оренбургской следственной комиссии Афанасий Соколов был казнен 10 июля 1774 года. Его отрубленная голова долго красовалась на шесте на центральной площади Оренбурга.
Со временем в народных преданиях и Хлопуша, и Емельян Пугачев обрели романтический ореол борцов за свободу народа, став воплощением столь любимого россиянами образа доброго царя – защитника. К образу Пугачева обращались ведущие российские и советские писатели, поэты и режиссеры. Многие помнят, что Владимир Высоцкий играл Хлопушу в спектакле «Пугачев», поставленном в Театре на Таганке по мотивам поэмы Сергея Есенина.
Русский фольклор широко разносил действительные и мнимые фразы и монологи Пугачева. Так, например, по мотивам знаменитой встречи Пугачева, уже скованным кандалами и ожидавшим своей участи на Болотной площади в Москве, с фаворитом императрицы графом Паниным, командовавшим операцией по его поимке (тем самым Паниным, что позже предаст императора Павла I). Их диалог лег в основу фольклорной песни:
Ты молись богу, вор Панин,
Что мне не попался,
Я бы снял бы шкуру с пят
До самой головы…
Хлопушу, что характерно, помнят лучше, чем губернатора Афанасия Сомова – как народного заступника, героя и страдальца. А не как извозчика, ставшего разбойником и каторжником, садиста, убийцу и палача.
* * *
Имя Афанасий – из православных святцев, в честь Афанасия Великого. И тут у нас появляется интересный свидетель – священник и философ Павел Флоренский. Как известно, исследованию своеобразной «философии имени» он посвятил книгу, которая так и называется – «Имена». Особенно подробно в этой книге он рассматривает качества, заложенные в именах Александр и Александра, Алексей, Анна, Василий, София, Владимир, Ольга, Константин, Елена, Николай, Екатерина, Дмитрий, Варвара, Павел, Людмила, Вера, Михаил.
В письме из Соловецкого лагеря в 1936 году, за год до расстрела, Флоренский писал: «Имя само по себе не дает хорошего или плохого человека, оно – лишь музыкальная форма, по которой можно написать произведение и плохое и хорошее… Положительное имя, т. е. без внутренних надломов и осложнений, но зато и без вдохновения, Андрей. Горячее имя, с темпераментом и некоторой элементарностью, Петр. Из коротких имен, на границе с благою простотою, Иван. Извилистое и диалектичное, с соответственными противоречиями и динамикой – Павел. Тоже по-своему сложное, но с уклоном к вычурности и искусственному, бескровному подходу к жизни, завивающееся около случайных явлений, – Федор. Огненное по возможности и очень духовное имя по своей природе, но могущее в неподходящих условиях давать тяжеловесность и неуклюжесть (как рыба на суше или, точнее, как намокшая птица), – Михаил». К сожиланию, об имени Афанасий Флоренский ничего не написал – возможно, по той причине, что в его эпоху это мужское имя встречалось не очень часто.
Философ Николай Анциферов писал: «Пробудившаяся любовь к былому – великая сила. Она преодолевает всепобеждающее время и ставит нас лицом к лицу с жизнью наших предков. Наша любовь возрождает прошлое, делает его участником нашей жизни». Наша любовь ведет и историю рода, знает и помнит географию рода – все те земли, села и города, откуда начинались жизни наших предков. Известно, что именно в этих краях и потомков ждет удача: все дела спорятся да ладятся, здоровье крепнет, род процветает.
Если дворяне философию рода видели в своих родовых гербах, то средневековые купцы уповали на силу святых, в честь которых называли своих детей. Тверской купец Никита своего сына назвал Афанасием – в честь Афанасия Александрийского, других святых с таким именем в святцах нет. Память Афанасия отмечается 15
