отчеканил я на прощанье.
* * *
«Вот уж не ожидал, что с оловянными солдатиками буду такие трудности, — думалось мне, когда я с тарелкой пельменей присел за самый дальний столик в столовой березниковского универсального магазина. — Ничего-ничего, скоро за этим товаром прямо на проходную „Машзавода“ выстроится огромная очередь. Ответственные работники торговли пока ещё не разобрались, что за бриллиант попал в их руки. Солдатики — это же золотая жила, это не колоши и балалайки, и не костюмы с платьями, в которых даже в гроб лечь стыдно. Ничего-ничего, нужно просто ещё чуть-чуть потерпеть».
Я обмакнул пельмень в фарфоровую пиалу, где была налита хреновина или хреновая закуска, покрутил его в этой красноватой жиже с белыми прожилками, и отправил содержимое в рот. И из правого глаза тут же выскочила маленькая слезинка, так как хрена местные повара для закуски не пожалели и он разом прожёг все мои внутренности. А затем я мысленно от солдатиков перенёсся к автомобилю, который мне выдали в заводском гараже. Эта была старая серая «Волга» марки ГАЗ-21. Помнится, автомеханик буквально божился, что машина — зверь, только по печке нужно как следует стукнуть кулаком, чтобы она грела. Только этот прохвост всё наврал. «Волга» ползла, еле-еле выжимая 60 километров в час, а печка как я по ней не колотил воняла гораздо сильнее, чем грела.
«Невезуха», — пробурчал я про себя и, немного остывшие пельмени, принялся поглощать как в армии — быстро и чётко.
— Извините, молодой человек, а вы случайно не хоккеист Иван Тафгаев? — прервал мою трапезу незнакомый 40-летний невысокий мужчина со сломанным кривым носом.
В руках и незнакомца тоже был поднос с пельменями, с компотом и хреновой закуской. «Давненько меня в лицо никто не узнавал», — подумал я и тут же соврал:
— Нет, я его двоюродный брат.
— Тогда разрешите представиться, Альберт Петрович Данилов — старший тренер березниковского «Титана», — мужчина вежливо улыбнулся и присел напротив меня. — Не возражаете?
— Не возражаю, — кивнул я, — баскетболистов тренируете?
— Почему баскетболистов? — удивился Данилов, лицо которого показалось смутно знакомым.
— Титаны, они же большие и высокие, — я поднял руку вверх. — А высокому человеку играть в баскетбол с руки. Встал на цыпочки и положил мяч в корзину.
— Смеётесь? — обиделся незнакомец. — Я хоккеистов тренирую, класс «А», вторая лига, восточная зона. И кстати, у Ивана Тафгаева братьев нет.
— Ваша, правда, нет у меня братьев, — прокашлялся я. — Удивительное дело, живём в 50 километрах друг от друга, а информации о хоккее никакой. Вот я: выиграл Олимпиаду, помог сборной СССР обыграть самых настоящих канадских профессионалов, а не тех, с которыми играли в прошлом 1974 году. А на улице меня никто не узнает. Потому что в газете про хоккей для любителей статистики печатают всего несколько строк, команда такая-то проиграла команде такой-то. Ни интервью, ни фотографий, ничего.
— Зато про соцсоревнование пишут целые страницы, — усмехнулся Данилов. — А я слышал, что ты на первенство области сейчас выступаешь за «Машзавод» из Александровска. Хотел бы на эту картину посмотреть. К сожалению, у нас календарь точно такой же: спаренные игры по субботам и воскресеньям.
То, что незнакомец резко перешёл на «ты», меня почти не покоробило. Ибо мы оказались коллегами. И потом я вспомнил этого хоккейного специалиста. Это же Альберт Данилов — будущий старший тренер свердловского «Автомобилиста». Под его руководством свердловчане в самом конце 70-х будут играть в Высшей лиге.
— Играю за александровский «Металлист», — смутился я. — Поддерживаю форму, пока не сняли дисквалификацию.
— И как успехи? Сколько уже наколотил? — захихикал Альберт Петрович.
— Да какие успехи, это же не Высшая лига, — махнул я рукой и доел последние два пельменя. — Идём вроде нормально: 6 побед из 6-и возможных. А про заброшенные шайбы я скажу так, сколько ни есть — все мои.
— Ну, всё же, сколько?
— В это воскресенье забросил юбилейную шайбочку, 45-ю, — буркнул я, вспомнив статистику, которую вёл мой партнёр по тройке нападения Юра Кривокорытов.
— Кхе-кхе-кхе, — зашёлся в кашле Данилов не то, удивившись моей скорострельности, не то, подавившись местной ядрёной хреновой закуской. — Шутишь? — выдохнул он. — Хотя какой смысл? Слушай, а нельзя тебя к нам в «Титан» перетащить? — спросил он совершенно серьёзно. — А то мы из 12-и команд ползём на 9-ом месте.
— Если хотите, чтобы вашу команду наказали по всей строгости закона, то можно меня и перетащить, — хмыкнул я, выпив залпом компот. — Сам бы предпочёл класс «А», а не чемпионат области. А вы, Альберт Петрович, откуда меня знаете в лицо?
— Видел как ты в 1972 году с двумя школьниками, Борей Александровым и Сашей Скворцовым, разрывал Высшую лигу, — с какой-то потаённой грустью произнёс Данилов. — Я тогда работал с молодёжкой челябинского «Трактора» и смотрел твои матчи вживую. А как вы ЦСКА драли — это вообще песня.
— А что стало потом? Почему вы в Березниках, а не в Челябинске?
— А я как раз и возглавлял «Трактор» Челябинск два следующих сезона, — Альберт Петрович тяжело вздохнул. — В 1973 году вывел парней в финал Кубка СССР, а в 1974 мы дошли до финала Кубка Шпенглера.
— А в чемпионате ваши «трактористы» заняли предпоследнее место и вас культурно перевели в Березники, так? — догадался я. — Неблагодарное это дело тащить из хоккейного болота уездную, не хватающую звёзд с неба, команду. Ладно, засиделся я с вами, приятно было встретить умного человека. Мне ещё в Кизел и Губаху нужно съездить по работе. Кстати, а давайте сыграем на шалобаны, проведём хоккейный «товарничок». Допустим, в следующую среду привозите к 19.00 свой «Титан» на наш стадион. Устроим вам шикарный приём, банкет, фуршет, закуска, глинтвейн. Две тысячи зрителей я вам гарантирую.
— Сколько? — присвистнул Данилов.
— Две тысячи, не меньше, — улыбнулся я, встав из-за стола. — И не вешайте нос. Я просто уверен, что у вас ещё будет второй шанс закрепиться в Высшей лиге. Допустим, с каким-нибудь «Автомобилистом» из Свердловска.
— Нихай будет Свердловск, – крякнул старший тренер. — Кстати, идея с товарищеской игрой мне нравится. Немного подниму парням самооценку, когда они обыграют олимпийского чемпиона, ха-ха.
— Лёд скользкий, шайба плоская, а счёт после финального свистка будет на табло,
