нужен! А Васька, эта хитрая скотина, реально довольно мурлыкал у Ленки на руках, хотя я, кормящий его всяческими деликатесами, благодарностей не видел никогда!
В понедельник же шестого марта я отправился на свой первый урок, взяв с собой нового физрука 41-й школы — Карпухина-младшего. Парень, осмотрев предложенное школой жильё в Академгородке, быстро прикинул, что это гораздо лучше, чем ютиться с родителями в однушке.
Оглядываю десятиклашек. Из состава класса в двадцать три человека в строю… двенадцать! Трое болеют, а у остальных освобождение. Собравшиеся выстроились в шеренгу в школьном спортзале и смотрят на меня с интересом. Три очкастых парня и девять девиц. Все, до единой, с косметикой на юных мордашках. И как их только в школу пускают с такой раскраской? Впрочем, стоит признать, парочка из них выглядит весьма недурно. Наверное, узнали, что на уроке физкультуры будет не привычный физрук, а практикант, да ещё и спортсмен, и решили ради такого случая не прогуливать.
Я постарался не разочаровать их. Медленно прошёлся по залу, пристально оглядывая спортивный инвентарь. Лично проверил турник, скользнул по гимнастическому коню, взобрался на шведскую стенку, да и канат для верности потянул. Лучше самому убедиться, что всё надёжно, чем потом кто-то свалится с высоты. Карпухин-младший, скромный легковес без особо выдающихся физических данных, сидел в сторонке и не вмешивался в процесс.
После переклички начал разминку. Тут всё просто: пять минут для того, чтобы разогреть мышцы в приседаниях и наклонах, потом пробежка по кругу, а после мы приступили к основной теме урока, по совпадению к той, в которой я неплохо поднаторел. Нет, это был не бокс, а волейбол у детишек в старших классах. Народу набралось как раз на две команды. Разделил их кое-как, потом блеснул своими умениями, показав неберущуюся подачу.
В общем, всё было хорошо, и урок шёл к финишу, осталась завершающая часть, состоящая также из легкой пробежки, как дверь спортзала резко распахнулась от удара с противоположной стороны.
— Помогите! — раздался истошный детский крик, и в зал влетела малышка лет десяти с косичками до пояса.
— Что? — одновременно крикнули мы с Карпухиным.
— Лизка Малышева умирает…, там… — запричитал ребенок, ничего толком не прояснив.
Бежим смотреть, что случилось. Стартовали мы одновременно, но новому учителю до выхода ближе.
— Ипать! — не педагогически высказался начинающий педагог.
— Скорую вызывай, срочно, — отпихнув с дороги помеху, я бросился к лежащему на полу ребенку тех же лет, что и девочка с косичками.
Лиза Малышева лежала на полу, корчась в судорогах. Из её рта шла пена, а руки и ноги дергались в хаотичных движениях. Налицо все признаки эпилепсии.
Сорок первая нормальная, говорите?
Глава 35
Глава 35
Я лишь приблизительно знал, что делать в такой ситуации: главное — не навредить. Поэтому первым делом отогнал от Лизки гомонящую толпу школьников, грозно рявкнув:
— А ну, разошлись быстро!
Не дай бог затопчет бедолагу любопытная талантливая поросль. Как мне уже сказали, школа эта — элитная. Да я и сам вижу: везде порядок, чистота, и ребятня не из босоты.
Рывком снимаю свой спортивный костюм, оставаясь с голым торсом (надеюсь, меня никто тут не засудит за это?) и подкладываю под голову девочке, ведь бьётся та об пол с приличной силой. Мысль о том, как я выгляжу полуголым перед своими учениками, мелькнула и быстро исчезла — сейчас не до того. Поворачиваю голову Лизы набок — пена изо рта мне кажется наиболее опасной, не дай бог в лёгкие попадёт. Это, по сути, всё, что я могу сделать. Разжать зубы? Хм… А как же — «не навреди»? Лучше не рисковать.
Подбежала знакомая мне завуч с какой-то молодой училкой с такими «ногами от ушей», что я, глядя на девушку снизу вверх, невольно покраснел. И хоть юбка у девушки была вполне приличная — до колен, но с моего ракурса я видел больше, чем стоящие вокруг.
— Ох-ох! Толя, не давай ей себе руками навредить, но и не мешай сильно. Скорую вызвали? Маришь… сбегай ещё раз позвони! — причитает завуч.
Чудные ноги быстро умчались вдаль, а я увидел, что Лиза Малышева, наконец, стала приходить в себя. Припадок сошел на нет.
Впрочем, ребенка я не отпускал из-под своего присмотра до самого приезда скорой. Лишь накинул на себя куртку, так как взгляды учеников, столпившихся рядом, просто жгли спину, и я не мог отделаться от ощущения, что ситуация, мягко говоря, нестандартная для обычного школьного дня. Так-то сейчас ещё у всех уроки идут, но мои ребятишки выскочили из спортзала и смотрят на сиё представление с любопытством.
— Толя… Анатолий Валерьевич! — почти торжественно обратилась ко мне директриса, как только машина скорой уехала, увозя с собой ребенка. — Вы нас так выручили! И ещё… ваша стажировка закрыта досрочно. Документ можете забрать у секретаря.
— Спасибо, — удивлённо произнёс я, ведь по моему мнению, я ничего такого сверхъестественного не сделал.
— Вы бы знали, кто родители этой девочки… — понизив голос, добавила директриса с многозначительным видом.
— Это не первый ли секретарь Казачинского района? — внезапно припомнил я строчку в номенклатурном справочнике.
— Ах да, я забыла, что вы и сами в крайкоме не последний человек. Нет, он уже после этого проработал три года у нас в комитете пищевой и перерабатывающей промышленности. А в январе уехал на должность зам министра пищевой промышленности.
— Большой человек, — признал. — А что, у девочки такое часто бывает?
— В том-то и дело, что в первый раз, — вздохнула директриса. — Ну, это уже пусть врачи разбираются. А вот папа её скоро приедет в Красноярск, и, думаю, вас лично поблагодарит. И да… протеже вашему я добавлю за внеклассную работу — триста рублей будет получать… даже триста десять, — сверилась с записями директор.
На этой позитивной ноте мы и расстались с «сорок первой нормальной». Пожалуй, такого быстрого прохождения педпрактики я точно не ожидал!
