Старик старался тараторить максимально быстро, наблюдая расширенными глазами за тем, как я заливаю агрессивную жидкость в бойлер — а лидер наш, сюда в качестве оплаты за исцеление дочери от лейкемии попал.
— Про себя ты тоже не знаешь?
Спустя примерно сорок вылитых бутылочек я повернулся к тихо скулящей на полу жертве, было бы неплохо и её допросить, но судя по выпученным красным глазам, и бешеной пульсации души, беседы она вести сейчас не в состоянии.
— Я…
— Подожди.
Подхватываю женщину за связывающую её руки арматуру и рывком поднимаю на ноги, её взгляд фокусируется на бледно-голубой исходящей ядовитым паром жидкости в бойлере, она издаёт уже практически нечеловеческий крик сорванным горлом и с неожиданной силой начинает вырываться. Впрочем, эта попытка сопротивления заканчивается так же быстро как и началась, после того как я вспарываю её живот алебардой. На этот раз крика уже нет, и тем не менее она всё ещё в сознании, в основном благодаря моей призрачной руке внутри ее головы.
Старик дергается вперед с явным намерением напасть на меня, но замирает, даже не успев встать, из-за окровавленного лезвия алебарды, воняющего дерьмом из перерезанных кишок, которое я прижал к его горлу.
— Сидеть.
Успокоив едва ли не посеревшего от злобы военного, возвращаюсь к жертве. Вновь перехватываю оружие, максимально близко к лезвию, а затем быстрым, но предельно аккуратным и точным движением всаживаю его в спину пускающей кровавые слюни женщины. И только теперь перерезав её позвоночник, запихиваю жертву в чан с кипящей кислотой. Когда тело погружается по шею, сложившись при этом в весьма неестественную позу, фиксирую всё это сверху лезвием алебарды.
Во все стороны летят брызги. Торчащая из бочки голова издает уже совсем нечеловеческие звуки, а я тем временем засовываю руку в карман и достаю оттуда упаковку орешков в шоколаде. Вскрыв её об клык, начинаю по одному накалывать сладкие шарики на шип, выдвинувшийся по моему желанию из кончика языка, и с удовольствием их поглощать. Кухня этого мира мне нравится куда больше, чем те блюда, которые были доступны в пустынном и практически бесплодном Скальке.
— Можешь продолжать.
Старик не реагирует. Только смотрит на меня выпученными глазами, в которых плещется жгучая смесь из практически несовместимых эмоций, включающая практически весь спектр от благоговения до абсолютного отвращения.
— Тебя так заворожило это зрелище — киваю в сторону верешащей головы.
— Да. Нет. Ты… Ты, сука больной. — По шокированному лицу старика прекрасно видно, насколько тяжело ему продолжать оставаться на своём месте — На всю отрубленную голову больной. Полностью ебанутый. Вообще полностью. Без единой нормальной извилины.
— Спасибо за комплимент — надо поскорее отрастить себе губы, а то опять улыбнуться не могу, когда ситуация прямо требует — Может, пожалеешь союзницу и начнёшь наконец говорить?
— Да… Эээээээээ
— Ты попал сюда за…
— За бтр. То есть за то, что сбежал на бтре с поля боя. Меня должны были расстрелять по законам военного времени, но за каким то хреном отправили сюда.
Хм интересно получается, террористы, предатели, торговцы смертью и внезапно девочка, больная лейкемией с отцом законопослушным хирургом. Статистика правда далека от полной, а значит, выводы строить пока рано. Надо однозначно копать глубже. Посмотрим, что сможет узнать Мцвади.
— Телефон есть?
— Да.
— Медленно достань из кармана, разблокируй и брось мне в руки, — Сказал я и засыпал остатки орешков из пачки в рот.
— Вот.
— Рассказывай с самого начала, как ты попал в охотники, что делал ради выживания и особенно удели внимание членам вашего маленького кружка погибшим без моего участия — Поймав устаревший кнопочный телефон, у меня ушла аж целая секунда, чтобы понять, по какому принципу на нём работают смс и клавиатура, а затем еще почти три минуты, чтобы набрать на жутко неудобной клавиатуре короткое сообщение Мцвади, параллельно слушая историю Старика. В которой, если отбросить все лишние детали, которыми старый военный активно сыпал, даже несмотря на усиливающуюся с каждой секундой агонию его союзницы, не было практически ничего нового для меня. Интересными можно было назвать только две детали.
Во-первых среди уже умерших членов отряда ни до появления рыцаря не после ни разу не было такого, чтобы двое благословленных приходили в команду вместе.
Во-вторых в прошлом из-за очень высокого уровня смертности среди охотников царили крайне упаднические настроения. Каждый, кому везло чудом выжить в первой мисси, осознавал, что в следующей его практически гарантированно ждёт весьма мучительная смерть в зубах какой-нибудь хтонической твари. Но несмотря на это, никто из благословленных даже не пытался оборвать свою жизнь собственными руками, равно как никто не пытался и пожить последние деньки на полную катушку, игнорируя закон. Ни разу никто из смертников даже не задумывался о возможности обратить свои новообретенные силы против обычных людей, и это при том, что, как подозревал сам старик, большинство из них попали сюда за совершение особо тяжких преступлений.
— Ну всё вроде — старик уставился на меня ненавидящим взглядом- Есть ещё во…
Договорить он не успел. Алебарда вошла точно в его правый висок, с лёгкостью рассекала кость и вышла с другой стороны, лишив старого военного большей части головы. Сразу же вторым взмахом проделал то же самое и с бьющейся в агонии женщиной. Призрачные руки только начали потрошить освободившиеся души, а сам я уже обыскивал тела в поисках всего, что могло стать источником информации.
К тому моменту, как поглощение энергии было завершено, а астральные органы аккуратно вырваны и присоединены уже ко мне, задействовать их не изучив устройство опасно, но хранить на себе в спящем состоянии можно бесконечно долго.
Внезапно я заметил приближение достаточно сильной и вкусной души. Из разума исчезли все мысли кроме одной: “Еще еда?”
— Йормат? — Донесся снаружи неуверенный и немного испуганный голос.
“Еда!”
Одним прыжком перемахиваю через погнутую барикаду, переворачиваюсь в воздухе и отталкиваюсь ногами от боковой стены помещения выстреливая себя в сторону силуэта, кажущегося практически черным на фоне светлого дверного проёма. Будто сама собой распахивается полная острых игловидных зубов пасть. Ну же! Ещё чуть, чуть и я вновь смогу хоть ненадолго заглушить этот жуткий, невыносимый голод!
* * *
Шла сороковая минута лекции. Тема была достаточно серьезной, поэтому большинство, студентов, согнувшись над тетрадками, сосредоточенно записывали слова стоящего за кафедрой профессора, который увлеченно и потому весьма быстро излагал материал сегодняшней лекции. Процесс обучения будущих врачей таинству пульмонологии был в самом разгаре.
Но к сожалению, не все здесь были готовы впитывать знания, присутствовали на занятии и те, кто ходил на учёбу
