– Я убила тех людей, – тихо говорю я. Их лица преследовали меня наряду с образом Элоса, получающего удары в голову.
Выражение лица у Уэслина мрачное, но решительное.
– Ты сделала то, что должен был я сделать.
– Знаю. И раньше я думала, что этого было достаточно. Я не пожалела об этом, – наблюдаю за ним несколько мгновений, ожидая его реакции… – Но их смерть ничего не дала. Элоса все равно похитили. Я убила их зря. – Мой голос немного прерывается на словах.
– Это было не зря, – говорит он. – Ты спасла меня. И ты осталась на свободе. Если бы ты этого не сделала, то не смогла бы спасти своего брата.
Я невесело смеюсь.
– Я не знаю, как его спасти. Я даже не знаю, где он.
– Но ты собираешься попытаться.
Я киваю.
– Я должна.
– Мы отправимся с первыми лучами солнца, – говорит он. – Мы можем начать с того, что ты отведешь меня туда, где исчезла тропа. Может быть, мы найдем подсказку, которую ты раньше не замечала.
Я с сомнением смотрю на него, но не возражаю.
– Эти люди, – продолжает он, когда понимает, что я не собираюсь ему противоречить, – они были одеты в цвета Эрадайна.
Я дергаю себя за волосы.
– Знаю.
Пауза. А затем:
– Я тоже убил многих из них.
Если бы Брок был здесь, я думаю, он бы гордился. Меня только тошнит. Спокойная, смертоносная точность; я осмотрела тела раньше, пока Уэслин приходил в себя.
Уэс, поправляю я себя.
– Ты когда-нибудь делал это раньше?
Он выдерживает мой пристальный взгляд.
– Нет. И я ненавидел это.
Мое сердце сжимается.
– Несмотря на твою подготовку?
– Они обучают нас выполнять эту работу, когда нет другого выбора. Не для того, чтобы получать от этого удовольствие. – Он потирает забинтованную руку, слегка морщась. – Я не думаю, что кому-то нравится.
Снова появляется тишина. Вокруг нас в свете мерцающего пламени теснятся хвойные деревья. Я переключаю свое внимание на потрескивающий огонь и плач сверчков в воздухе, успокаивающий аромат горящего кедра. Все, что угодно, лишь бы отвлечь меня от переживаний за брата, угрожающии съесть меня живьем.
– Это моя вина, что его похитили, – говорю я, прижимая руки ко лбу. – Я та, кто настоял, чтобы мы остались. С таким же успехом я могла бы привести его прямо к ним.
– Я тоже был за, – напоминает мне Уэс. – Если кто-то и виноват, то я несу такую же ответственность, как и ты. Но Элос согласился. Он знал, что делает.
Меня это не убеждает, и я качаю головой.
– Все, что он хотел, это принести Финли звездную пыль. Он… они близки, ты знаешь, или… – я запинаюсь, сбитая с толку. – Они были.
Уэс откидывается на здоровую руку и кивает.
– Да, были.
То, что я слышу прошедшее время от кого-то другого, только усугубляет мою печаль. Знает ли он, или ему пришлось собирать все по кусочкам в одиночку, как и мне? И если Финли доверился ему, знает ли он, почему его брат держал моего подальше, когда страдание от этого решения так ясно написано на лице принца?
В этот момент я понимаю, что злюсь на Финли. Найти такую любовь и решить сдерживать ее одним словом, без всякой разумной причины, которую я вижу, – это расточительство. Оскорбительно даже для таких людей, как я, которым никогда не везло так, чтобы у них вообще был выбор.
Я пристально вглядываюсь в лицо Уэслина и понимаю, что это не имеет значения. Он, похоже, не готов раскрывать секреты своего брата, как и я не готова раскрывать свои.
– Ты скучаешь по Финли? – спрашиваю я вместо этого, проглатывая свое разочарование. Я никогда по-настоящему не спрашивала его об отношениях с братом. Не напрямую. Но личные вопросы всегда кажутся более приемлемыми ночью, и я только что спасла ему жизнь, как он заметил.
Он проводит рукой по волосам, словно взвешивая свой ответ.
– Он сказал мне доверять тебе, ты знаешь.
– Так и сказал?
– Хм. В ночь перед нашим отъездом.
Я пытаюсь и не могу представить, как разыгрывается этот разговор.
– Ну, мы оба знаем, что ты слишком упрям, чтобы действительно слушать.
Уэс слегка улыбается.
– После смерти моей матери это было… трудно. Мой отец превратился в оболочку самого себя. Я пытался помочь, но эта перемена в нем напугала меня. – Он замолкает, его взгляд немного отстраненный.
На мгновение я пытаюсь представить его испуганным, скорбящим мальчиком, а не стоическим, уравновешенным оценщиком, каким он всегда был в моем присутствии. Это трудно себе представить.
– Вайолет – та, кто вытащил его из этого. Я не думаю, что он смог бы сделать это без нее. – Он подтягивает одно колено и обхватывает его рукой. – Но я не смог бы сделать это без Финли.
Удивленно изогнув брови, он кивает, видя удивление на моем лице, и отводит взгляд.
– Он мой младший брат. Я должен присматривать за ним. Но каким-то образом он вбил себе в голову, что это его работа – заботиться обо мне.
Теперь моя очередь улыбаться.
– Я думаю, что это работает в обоих направлениях.
– Отвечая на твой вопрос, я скучаю по нему, да. Больше, чем я могу выразить словами, – затем он смотрит на меня, выражение его лица снова становится серьезным. – Мы собираемся спасти Элоса.
– А остальные члены твоей семьи? – настаиваю я, глядя на свои ладони и отмахиваясь от заверений. – Ты, должно быть, тоже скучаешь по своей матери.
Что-то поднимается внутри меня – огонь, требующий освобождения.
Уэс проводит рукой по бороде. Проходит много времени, прежде чем он снова заводит разговор.
– Я видел ее на лугу, на днях. Я знал, что это было ненастоящим. Но все же это она стояла… – он переводит дыхание. – Трудно отвести взгляд.
Сочувствие пронзает меня, когда я вспоминаю, как ей удалось вселить в меня надежду за столь короткое время.
– Какой она была?
– Умная, как Вайолет. Добрая, как Фин.
И ты, чуть не говорю я, но сдерживаюсь. Так долго я принимала его сдержанность за суровость. Но это не так. Он просто становится тише, серьезнее, спокойнее, как будто доверяет мне.
Как я.
– Ты любил ее, – просто говорю я.
Он изучает землю.
– Это просто не имело смысла. Она была той, кто учил нас ездить верхом, она была экспертом. Упасть вот так, в тот день, когда вы оба приехали…
Моя спина рефлекторно напрягается.
– Я не виню тебя, – продолжает он, чувствуя перемену во мне. – Это была моя собственная проблема, и мне жаль, если это причиняет тебе боль. Но долгое время я не мог смотреть на тебя, не думая о ее смерти. Я обижался на тебя за то, что ты пришла, за то, что была там в тот день, потому что, может быть, если бы мне не пришлось… – он замолкает во внезапном потоке слов, дергая траву.
