бы прекрасным он ни был, остался лишь эскизом. Выполненной алтарной иконы монахи так и не дождались! И это был далеко не первый раз — за Леонардо уже пошла слава человека, не соблюдающего обязательства перед заказчиком. Как же ему это сходило с рук? Джорджо Вазари дает нам исчерпывающий ответ: «Он был так обаятелен, что влек к себе сердца людей. И хотя он не обладал, можно сказать, никаким достатком и мало работал, он все же всегда держал слугу и лошадей». Да, именно в невероятном мастерстве обольщения был секрет да Винчи! Он говорил красиво, много и чертовски убедительно. Заказчики были готовы платить содержание, терпеливо ждать и делать все, что потребуется, лишь бы Леонардо создал для них что-нибудь эдакое.
За заказ на фреску для зала Большого совета Леонардо взялся с большим запалом. Мастерскую ему организовали в монастыре Санта-Мария-Новелла, где он вновь расположился со всей своей компанией. Да Винчи были предоставлены самые лучшие комнаты, в которых останавливался сам Папа Римский, приезжая во Флоренцию. Не изменяя своим принципам в работе, Леонардо дополнительно решил взяться за один инженерный проект. В конфликте с Пизой Флоренция придумала коварный план: поменять русло реки Арно и оставить пизанцев без важной артерии. Леонардо да Винчи питал особую слабость ко всему, что касалось изобретений чудных машин и инструментов, поэтому он проводил больше времени за чертежами, стоя на берегу Арно, чем в монастыре, готовя подготовительный картон для фрески. Одному Богу известно, сколько бы лет в таком неспешном ритме понадобилось да Винчи, чтобы завершить заказ Пьеро. Но спустя год с даты заказа, в 1504 году, Леонардо был вынужден срочно вернуться к картону и заторопиться.
После ошеломляющего успеха с «Давидом» Пьеро ликовал не меньше Микеланджело — теперь его имя точно не забудут, ведь именно при его правлении Флоренция обрела гиганта, да еще с таким аккуратным носом! Погруженный в приятные мысли Пьеро прогуливался по дворцу Синьории, он дошел зала Большого совета и остановился в центре комнаты. Его воображение рисовало в голове будущую фреску Леонардо. Пьеро с улыбкой представил, как будет пожимать руку художнику и учтиво кивать собравшимся горожанам. Как вдруг его осенило, что белых стен хватит не на одну фреску, а на две! Это же подарок судьбы — значит, по соседству с Леонардо должен писать Микеланджело. Не было еще в мире места, где бы эти два творца, революционера в искусстве работали плечом к плечу. Флоренции точно не будет равных, и все это будет его заслугой — мессера Пьеро Содерини.
Вынырнув из своих фантазий, Пьеро поспешил вызвать к себе Микеланджело Буонарроти. Внимательно выслушав предложение гонфалоньера, скульптор без раздумий согласился. Наконец-то у Микеланджело появился реальный шанс показать этому задире Леонардо, чего он стоит! Для работы Микеланджело выбрал мастерскую в противоположном конце города от мастерской соперника, в своем родном районе, близ церкви Санта-Кроче и тут же начал работать.
Пока да Винчи изучал природные изгибы Арно, теряясь среди пизанских равнин, Буонарроти с остервенением начал готовить картон для фрески. Учитывая, что Леонардо получил заказ в 1503 году, Микеланджело отставал от соперника на целых два года. Его фреска тоже будет на военную тематику, она расскажет о битве при Кашине. Сражение произошло в 1364 году между Пизой и Флоренцией, победила последняя. Такой выбор темы наверняка должен был дать нужный запал флорентийцам в актуальных противостояниях с непокорными пизанцами.
Битва титанов началась. Когда Леонардо узнал «прекрасную» новость о том, что ему придется делить зал с работой Буонарроти, он тут же вернулся во Флоренцию и ускорил темп работы. К тому же, проект с руслом Арно в итоге был оставлен из-за невозможности реализации. В 1505 году Леонардо был давно признанным творцом в возрасте 53 лет, Микеланджело на тот момент было 30. Ни тот, ни другой еще не работали с таким монументальным заказом в технике фрески. Буонарроти забросил настенную живопись, еще будучи подростком в мастерской Доменико Гирландайо, и лишь изредка брался за небольшие картины на доске. Леонардо да Винчи уже написал «Тайную вечерю» в Милане, но писал он ее не в технике фрески, а экспериментировал с жирной темперой и масляными красками. Эксперимент оказался неудачным, и спустя несколько месяцев в работе уже начали проявляться признаки разрушения. К технике мы вернемся чуть позже, а пока отметим разницу в опыте работы двух гениев над фресками.
Наконец-то подготовительный картон Леонардо был готов! Это был еще один грандиозный успех. Художник не просто изобразил сцену сражения — его герои как будто бы вращались внутри плоского листа. Леонардо удалось передать невероятную глубину пространства и ветер, путающий гривы коней. Кроме изумительных живописных приемов он уделил внимание символике, подчеркивая с ее помощью доблесть флорентийских солдат, изображая солдат Милана с деформированными, почти звериными в своей злобе лицами.
Питер Пауль Рубенс. Битва при Ангьяри. Копия с картона Леонардо да Винчи. Лувр, Париж
Аристотель да Сангалло. Битва при Кашине. Копия картона Микеланджело. Ранее в Старом Дворце, Флоренция, утеряна
Картон Микеланджело не заставил себя долго ждать, но его подход был совсем иным. Микеланджело решил сразиться с Леонардо не как живописец с живописцем, а как скульптор. Его картон скорее походил на огромный рельеф, вырезанный из камня. В глаза бросалось огромное количество обнаженных тел, где Микеланджело демонстрировал свои познания в человеческой анатомии. Именно это раздражало Леонардо, он очень резко выражался в сторону художников и скульпторов, которые любили «раздувать мышцы», и называл этот ход «мускульной риторикой». Первая стадия схватки была завершена. Кто вышел в ней победителем? А вот с этого момента начинается самое интересное.
Ни один биограф Микеланджело не дает ответа на этот вопрос. Как будто бы очевидцы тех событий всё поняли, но тактично промолчали. Джорджо Вазари, к примеру, просто описывает этот эпизод в биографиях обоих творцов, но не дает оценки. Может быть, биография Микеланджело, написанная синьором Кондиви, которому о своей жизни скульптор поведал лично, проясняет ситуацию? Отнюдь! Спустя много лет Буонарроти авторизует Кондиви сместить свою поездку в Рим назад во времени, в 1503 год — за год до окончания «Давида», — вычищая тем самым эпизод с картоном. В книге Кондиви описывает и восхищается обеими работами («Давидом» и картоном), но делает это отдельно, не связывая эпизоды и никогда не упоминая
