— Ну, тонуть станешь, узнаешь, — вздохнул Бирюк. — Шагай.
— Куда? — подросток в совершеннейшем охренении уставился на напарника.
— В болото. Жить хочешь? — мрачно поинтересовался Егор.
— Жить? Хочу. Сдохнуть в болоте в мои планы как-то не входило… — проворчал Мишка.
— Да иди уже! — психанул вдруг Бирюк, толкнув его в спину.
Собачий лай раздавался уже совсем близко. Мишка почавкал босыми ногами по земле, с каждым шагом все больше превращавшейся в жидкую грязь. Через десяток шагов, когда вода дошла ему чуть выше щиколотки, он почувствовал, что его начинает затягивать. Почва под ногами стала зыбкой и ненадежной, босые ноги, немевшие от казавшейся ледяной воды, мягко погружались куда-то вглубь. Вытаскивать их становилось все сложнее. Еще один шаг — и подросток по пояс оказался в воде, которая стала настойчиво подбираться к груди.
Испугавшись, Мишка изо всех сил заколотил руками, пытаясь ногами отыскать опору, но с каждым мгновением проваливаясь все глубже.
— Замри, придурок! — зашипел на него Бирюк. — Положи слегу перед собой. Теперь держи мою. Подтягивайся руками, только ногами не шевели. Выползай на свою слегу, ложись на нее. Вот так… — бормоча указания, Бирюк плавно подтягивал парня, сам опускаясь все ниже. К тому моменту, как трясущийся от страха Мишка оказался на ногах, его самого засосало выше колена.
— Не стой. Иди. Нельзя стоять, — положив свою слегу перед собой, Бирюк оперся на нее коленом, затем вторым. Вытянув из трясины ноги, он снова поднялся. Лай раздавался уже почти за спиной, ветер доносил до разведчиков отрывистые команды.
Выбиравшийся по слеге из трясины Мишка вдруг явственно увидел черную топь, которая звала, манила к себе. Она жила, дышала, алкая их жизни. Вся она, словно жилами, была пронизана светлыми полосками. Некоторые были толще, другие совсем тоненькие, прерывистые. Где-то встречались целые островки и даже острова светлых пятен. На одном таком светлом островке они и находились, а в шаге от него, там, куда он шагнул, была черная топь.
Боясь упустить это видение, Мишка развернулся и ступил на узенькую светлую полоску. Земля под ногами хоть и была зыбкой и топкой, но все-таки держала. Осознавая, что полоска слишком тоненькая, Мишка свернул к более толстой жиле. Бирюк неотступно следовал за ним, проверяя перед собой дно слегой.
Лай сделался громче, послышались окрики на немецком, а затем затрещали и выстрелы. Их заметили. Мишка продолжал идти.
— Ныряй! — потянул его вниз Егор. — Ныряй, Колдун, пристрелят!
Парень, словно находясь в другой реальности, рухнул вперед, мгновенно уходя в жидкую грязь. И только то, что коленями и руками он чувствовал зыбкую опору, удерживало его от паники. Мишка физически ощутил, как обрадовалась черная топь, получив его в свое распоряжение, как она застыла в ожидании, одновременно маня и мягко подталкивая его со светлой тропки в сторону черного ничто.
Почувствовав, что легкие начинают гореть от недостатка кислорода, Мишка, оттолкнувшись, устремился вверх. Оказалось, сделать это было непросто. Болото не желало отпускать свою добычу. Преодолевая сопротивление, подросток буквально вытолкнул голову на поверхность и шумно задышал, боясь вскрикнуть. А крик рвался из груди. Хотелось заорать, завопить во всю мощь легких, давая выход жуткому липкому страху, прочно завладевшему сознанием.
Оглянувшись, парень не увидел Бирюка, лишь слега торчала чуть позади него. Испугавшись, что болото все-таки получит сегодня свою жертву, Мишка с трудом приподнялся, и, не обращая внимания на расхаживавших по краю болота немцев, развернулся назад. В этот момент из грязной воды показалась голова Захарова. Глотнув воздуха, он уставился на Мишку.
— Ты чего поднялся? — зашипел он на мальчишку. — Совсем дурак?
— Нас щас от кочек болотных хрен отличишь, — с отвращением стряхивая с рук грязь, прошептал в ответ Мишка.
— Ложись, придурок! — зашипел Бирюк, потянув Мишку вниз. Раздался треск выстрелов.
Не удержавшись на ногах, Мишка снова плюхнулся в воду, едва успев набрать воздуха в грудь.
В следующий раз он поднимался осторожнее. Подняв над водой голову и чуть отдышавшись, он встретил взгляд Бирюка, настороженный и внимательный.
— Можно ползти потихоньку, а то затягивает, — прошептал он Мишке.
Медленно, стараясь как можно больше погружаться в грязную, вонючую воду, разведчики поползли. Спустя полчаса Бирюк позвал парня:
— Колдун, вставай. Ушли фрицы, — проговорил он.
Мишка, с трудом воспринимавший реальный мир, полностью растворившись в образах, видимых внутренним зрением, мгновенно метнулся сознанием в ту сторону, откуда они пришли. Перебирая нити, потянувшиеся к нему, он заметил четыре красных, толстых жилы, прочно держащихся за свои источники. Скользнув по ним сознанием, Мишка понял, что источником этих жил являются люди.
— Ползи! — чуть громче, чем было нужно, ответил Мишка. — Там четверо в засаде. Видно, нас караулят.
Но ползти уже не получалось — тропка все глубже уходила вниз. Пришлось вставать на ноги, и, согнувшись, медленно-медленно идти. Мишка уводил все дальше в болото. Наконец, поняв, что они уже надежно скрыты от глаз кочками и растительностью, он выпрямился в полный рост. Бирюк с болезненным стоном тоже поднялся на ноги. Оглядевшись, он, тихонько толкнув Мишку, чтобы обратить на себя внимание, тихо произнес:
— Колдун, нам вон в ту сторону надо, — и указал парню нужное направление.
Мишка кивнул и, выбрав ведущую в боле-менее верном направлении светлую жилу, направился по ней.
Идти по болоту было сложно. Тропка то поднималась, то уходила в глубину. В некоторых местах разведчикам приходилось брести в воде аж по шею Мишке и по грудь Бирюку, с трудом пробивая себе дорогу сквозь болотную жижу. Пару раз они выбирались на небольшие островки сухой земли, валясь с ног от усталости, но Мишка, начинавший в такие моменты терять видение топи, почти сразу тянул Бирюка обратно в болото.
Из топи они выбрались, только когда солнце уже давно перевалило зенит. Обессиленно рухнув на твердую землю, оба пытались отдышаться. Каждый нерв, каждая клетка тела буквально звенели от напряжения. Понимая, что начинает проваливаться в сон, Бирюк, сев, с силой растер себе лицо руками. Выжав портянки и вылив из сапог болотную жижу, он обулся, и, толкнув вырубившегося Мишку, заставил того подняться на ноги.
Парень свои сапоги утопил в болоте. Посмотрев на его босые ноги, Захаров выругался и, оглядевшись, отошел от пацана. Вскоре он вернулся, неся в руках кору, деревяшки, мох и лыко. Споро и умело сплетя веревку, он сообразил Мишке чуни и дернул вновь задремавшего парня вверх.
— Пошли, Колдун. Недосуг нынче барствовать. Задание не выполнено, — проворчал он, пошагав вперед.
Попытавшись встать, парень едва не заорал — сознание, избавленное от угрозы смерти, снова начало воспринимать и болевые сигналы. На раненую ногу было просто невозможно наступить. Она горела огнем и дергала жуткой болью.
