кусочек. Затем еще один. Теплое мясо начало заполнять желудок. Вкус у блюда был восхитительным. Я с трудом удержалась, чтобы не вылизать дно миски.
– Джули приготовила вам ванну. Идите, пока вода не остыла.
– Сисси сказала, куда они едут?
– Боюсь, что нет, – качнула головой Элси. – Но масса обожает своих дочерей. Да и Монти знает, как быть хорошим мальчиком. Ну же, хватит тут сидеть. Поднимайтесь! – скомандовала кухарка.
Я сделала, как она велела: встала с колоды и побрела к дому.
Глава 32
Ссора
Войдя в спальню, я увидела, что окно распахнуто настежь, а по комнате гуляет ветер. Заляпанный рвотой пол был вычищен, ужасный запах сменился ароматом цветов – букетик лаванды стоял на тумбочке возле моей кровати. Должно быть, Джули услышала мои шаги, потому что через пару минут раздался стук.
– Мисс Фиби, ванна готова, – сообщила она, появляясь на пороге.
– Не сейчас, – отрезала я.
Судя по печальному взгляду девушки, выглядела я ужасно и меня следовало хорошенько вымыть.
– Вода горячая, – сделала Джули еще одну попытку.
– Скажи Эбби, что она может воспользоваться ею.
– В вашей ванной комнате? – Джули склонила голову набок.
Я кивнула.
– А если масса вернется?
– Следи за входом. Поторопись, пока вода не остыла.
Джули со вздохом удалилась. Я подошла к окну и выглянула во двор. Из моей комнаты невозможно было видеть чердак, где держали Эссекса, но я не могла не думать о возлюбленном: нужно как можно скорее наложить свежую мазь на раны, иначе они снова воспалятся. Тюремщик наверняка поручил Кларенсу следить за мной. Верный пес будет бдителен как никогда, в этом можно не сомневаться. Но после того как Лапье увез детей, чего еще мне бояться? Я решила дождаться темноты и начать действовать.
Чтобы скоротать время, я подняла половицу и вытащила дневник. Он распух от моих записей. Сколько имен, сколько жизней, прошедших у меня перед глазами! Многие истории прочно отпечатались в памяти. Например, Сьюзен, у которой был сломан большой палец на ноге: хозяин разбил его молотком, когда девушка отказалась отдаться ему. Я заварила в кипятке листья окопника, смешала их с растительным маслом и сделала для Сьюзен целебную припарку. Затем плотно обмотала сломанный палец куском чистой ткани и подобрала просторные башмаки, чтобы девушка могла ходить, не травмируя ногу.
Или малышка по имени Халли, слишком юная, чтобы отдавать ее в увеселительное заведение. Но красота девочки завораживала. На аукционе за нее дали цену как за взрослую рабыню. Помню, я прижимала к груди милую Халли, прощаясь с ней, а потом не спала ночами, думая о судьбе несчастного подростка. Или пухлая розовощекая Джилли, прыскавшая от смеха всякий раз, когда к ней обращались. Она напоминала ребенка с соблазнительными формами зрелой женщины. Моя дочурка Джоан, которая ни секунды не могла усидеть на месте, так что приходилось приматывать ее к спине куском ткани, прониклась невероятной симпатией к Джилли и смирно сидела у нее на коленях. И еще Нэнси, у которой был брат-близнец по имени Каджо. Сама мысль о том, что их могут разлучить, приводила девушку в ужас. Нэнси была единственной, кто попытался удрать из швейной мастерской. Конечно, ей удалось добежать не дальше чем до середины двора: охранник настиг беглянку, ударил по голове и приволок обратно. Я прикладывала лед к синякам Нэнси и давала глотнуть из коричневого пузырька. Четыре дня девушка приходила в себя, лежа на тюфяке в каморке над кухней. А затем ее продали на аукционе человеку, предложившему самую высокую цену. Брата Нэнси увел другой хозяин.
Когда я вернулась к первым страницам дневника, в ушах зазвучал голос мамы, ее рецепты были для меня как любовное послание. Пробегая взглядом по строчкам – средства от столбняка, водянки, коровьего бешенства, – я читала до тех пор, пока не ощутила живого присутствия мамы. Прикрыв глаза, я подумала, что не могу охватить всю мудрость, которая содержится в маминых рецептах, – значение некоторых терминов и вовсе оставалось неясным, – но я чувствовала, как слова прорастают во мне, пускают глубокие корни, чтобы однажды прийти на помощь. Я словно вдохнула слабый запах конопляного масла, исходивший от волос мамы, и на меня снизошел мир.
Когда я снова открыла глаза, за окном висела ночь, пол-акра земли дьявола были погружены во тьму и сон. Заставив себя стряхнуться, я поднялась, подошла к двери и прислушалась. Снаружи было тихо. Выскользнув из дома, я пробралась к зданию тюрьмы, стараясь держаться в тени дворовых построек. Стоило открыть дверь на чердак, как меня захлестнула волна зловония. Усилием воли я заставила себя проглотить подступивший к горлу ком тошноты.
– Эй? – осипшим голосом позвала я.
Мне не хотелось закрывать за собой дверь, но я понимала, что даже маленькая щелка и отблеск горящей свечи могут выдать нас.
– Эссекс? – снова позвала я.
– Фиби? – Возле стены послышался слабый шорох.
Я зажгла небольшой огарок и увидела стоящее на полу ведро с мутной водой, предназначенной для питья и умывания. Однако ничего похожего на горшок в камере не было. Эссексу пришлось справлять нужду в углу под окном. В памяти мгновенно всплыла ночь, которую я провела в битком набитом тюремном бараке, утопая по щиколотку в человеческих испражнениях. Горло перехватило, но я снова подавила рвотный позыв.
Эссекс исхудал, одежда висела на нем как на вешалке, свалявшиеся волосы напоминали старый войлок. Я отчаянно жалела, что у меня нет ключа от кандалов и наручников, чтобы снять с любимого эту тяжесть. Эссекс сделал неловкий шаг мне навстречу и остановился, не решаясь приблизиться.
– Прости, что тебе приходится видеть меня таким, – грустно произнес он.
– Это не твоя вина. Я принесу свежую одежду и воды, чтобы прибрать тут. – Я опустилась на край топчана.
– У тебя усталый вид. Что-то случилось?
– Тюремщик перехватил письмо, которое я пыталась отправить через портниху. Он забрал детей, включая Монро. И я понятия не имею, где они сейчас. – Голос у меня сорвался.
– Чудовище! – Эссекс потянулся ко мне. Вонь ударила в нос с новой силой, но я постаралась скрыть отвращение. – Спасибо, что позволила взглянуть на сына, – сказал он.
– Мальчик так похож на тебя.
– Когда я увидел его, моя жизнь переменилась. Фиби, ты должна попытаться еще раз. Письмо – наш единственный шанс выбраться отсюда.
Я почувствовала, как на виске начала пульсировать жилка.
– Ты меня слышал? Этот человек забрал моих детей! Надеюсь, нет нужды объяснять, что он способен на всё!
– Но, Фиби, пока Лапье в отъезде, есть возможность написать новое письмо.
– Нет, ты не понимаешь. У
