не надо, потому что я готов подписаться под каждым сказанным словом.
Я давно об этом думал, сегодня лишний раз убедился, насколько мало ценил свою жену. Насколько мне нравилось думать о ней, как о наивной беспомощной девочке.
Она и была такой поначалу, и это было удобно. Мне нравилось водить ее в дорогие рестораны, одевать в дорогую одежду, дарить дорогие подарки и украшения.
Меня устраивало, что наш дом стильный и ухоженный, устраивало, что когда я прихожу домой, меня ждет теплый ужин. И мне нравился наш секс.
Но мне в голову не приходило обсуждать с ней свои дела или делиться чем-то, связанным с бизнесом. Если у меня возникали проблемы, я предпочитал дома о них не говорить, отделывался общими фразами.
Первое время, когда Соня работала, она пыталась мне рассказать, что у них за день произошло в офисе. Но я был твердо убежден, что работу и личную жизнь надо разделять. Что нельзя тащить рабочие вопросы в дом, а домашние проблемы в офис.
И Соня делиться со мной перестала. А потом я настоял, чтобы она уволилась, и она уступила.
Нежный домашний цветок, удобная диванная подушка, домашняя кошечка — вот кем была для меня Соня. Я это даже не сразу понял, а только когда прошло время. И утвердился в своих выводах, когда увидел ее в работе.
Сегодня я в очередной раз смог убедиться, какая она на самом деле. Деловая, собранная, сосредоточенная и умненькая.
Впервые я оценил это на переговорах у Каменецкого, когда мне представили младшего специалиста финансового отдела Софию Дашкову. Смотрел на нее и не узнавал в уверенной в себе девушке мою нерешительную скромную Соню.
Теперь я понимаю, чего сам себя лишил — поддержки, помощи, советов, простого участия. Как она спорила со мной, доказывая, сколько потеряет компания, если я ее не послушаю!
Я давно с ней согласился, но мне нравилось смотреть, как она терпеливо доносит до своего упертого руководителя свою позицию. И испытывал от этого настоящий кайф.
У Руса с Ди так было с самого начала. Мы с ним оба пошли против воли матери и женились на девушках, которых выбрали сами. Отказались от выбранных ею подходящих кандидатур, нашли себе жен по любви, а не по договоренностям.
Только Рус с Дианой не просто муж и жена, они как две части одного целого. Русу достаточно посмотреть на Ди, и она его понимает без слов. Раньше я думал, это потому, что они почти ровесники, у них всего год разницы. А моя Соня слишком молоденькая, чтобы я делил с ней свои косяки.
Я слишком подсел на ее обожание и не готов был его лишиться. Я хотел быть для нее всесильным, всемогущим божеством, способным одним движением пальца решить все ее проблемы.
Но я был таким только потому, что ее проблемы были мелкими, несущественными. Мама донимает? Одна разъяснительная беседа, подкрепленная финансовым вливанием, и Вера становится образцовой матерью. И тещей, само собой, которая за зятя стоит горой.
Подружки не могут ходить по дорогим ресторанам? Безлимитная карта, с которой можно полгорода в ресторан сводить, не только подружек.
Скучно и хочется разнообразия — треннинги и семинары личностного роста, но лучше всего беременность и не одна. И так во всем.
Теперь понимаю — я не впускал ее в свою жизнь, просто позволял находиться рядом, и она приняла мои правила игры. Смирилась со своей ролью и не пробовала меня перешибить.
А стоило бы. С такими идиотами как я, убежденными в своей правоте, по-другому нельзя. В итоге когда я ее предал, Соня предпочла исчезнуть из моей жизни. И кому я сделал хуже?
Но в главном я не стал признаваться девушке, которая сидит и смотрит на меня распахнутыми от удивления глазами.
В том, что я по-прежнему ревную ее к Демиду. Только теперь не как мужчина, а как муж. Он сделал то, что должен был сделать я, он помог Соне стать самой собой. Раскрыться. Приобрести уверенность в себе.
Теперь он для нее друг, а я предатель, не стоящий ни прощения, ни внимания. Ничего…
— Почему ты молчишь? — она с тревогой наклоняется ближе, я чувствую ее запах и чуть не глохну от нахлынувшего желания.
Это не просто возбуждения, тут много чего намешано. Желание ее вернуть, завоевать заново, получить в свое полное и безраздельное владение. Без всяких Богданов. И Демидов. И остальных.
— Нет, Соня, я не болен. Я просто больше не хочу детей.
Замолкаю. Не поворачивается язык сказать про Амира правду. То, что я не люблю своего ребенка, никак не добавит мне плюсов в ее глазах, скорее, наоборот оттолкнет. И мне сейчас снова становится его дико жаль.
Почему ему не повезло родиться у такого недостойного отца? Чем он провинился? Виноват только я, а отвечает за все мой сын.
Но и лгать Соне не хочется, поэтому неохотно отвечаю:
— Есть такие люди, которым не стоит иметь детей. Из них получаются неправильные родители. Это сложно понять заранее. Я понял это, когда родился мой сын.
Она молчит, переваривает сказанное, а я продолжаю.
— Вот поэтому я рад, что у нас с тобой не получилось с детьми, Соня. Но теперь у тебя есть дочь, и раз вы с ее отцом не сошлись сразу, я хочу попросить у тебя дать мне шанс попробовать.
— Попробовать что? — спрашивает она заморожено.
— Попробовать дать мне возможность…
