– Все сказки – вздор, – отозвалась я. – Тем и хороши.
II
"Притча о двух братьях с легкой руки леди Баскервиль была признана вздором, а ссылки на нее мадам Беренжери – ничем не объяснимым вывертом больного ума. Эмерсон всеми силами пытался увести беседу от скользкой темы, но в самом конце ужина вдруг подкинул еще более опасную приманку:
– Сегодня ночью я буду дежурить в гробнице! Завтра тайна будет раскрыта, и мы наберем столько рабочих и сторожей, сколько понадобится. До тех пор возможность ограбления, хоть и небольшая, но остается.
Американец от столь неожиданного заявления выронил вилку:
– Какого дьявола вы несете...
– Что за выражения, дражайший Вандергельт! – укоризненно покачал головой Эмерсон. – В присутствии дам... И чему вы удивляетесь? Я жду последнюю улику, не забыли? В записке будет сказано «да» или «нет». Если «да»... Представить только! От одного-единственного слова зависит судьба человека.
– Переигрываешь, – едва слышно выдохнула я, наклонив голову.
Эмерсон насупился, но намек понял.
– Итак, все поужинали? Отлично! – провозгласил он. – Пора на покой. Извините, леди и джентльмены, что тороплю вас, но мне хочется поскорее вернуться в Долину.
– Значит, вы уже откланиваетесь, Рэдклифф? – с нажимом спросила хозяйка. К грубостям Эмерсона она всегда была снисходительна.
– Ну нет! Сначала угощусь кофе! Не дай бог, засну.
На пути в гостиную ко мне присоединилась Мэри.
– Что все это значит, миссис Эмерсон? Какое отношение эта притча имеет к смерти мамы?
– Может, и никакого, дитя мое. Мы по-прежнему блуждаем в густом тумане, не видя дороги, на что-то натыкаясь и падая.
– Ах, как мы все сегодня поэтически настроены! – раздался насмешливый голос О'Коннелла.
Профессиональную маску гоблина я сразу узнала, однако в глазах репортера мне почудился особенно зловещий блеск.
Послав мне победоносный взгляд, леди Баскервиль заняла место у подноса. Я лишь улыбнулась. Хочется милой даме продемонстрировать несгибаемую волю – на здоровье!
В тот вечер все как один упражнялись в галантности. «Вам черный или с молоком?»; «Два кусочка, будьте так любезны»; «Благодарю, достаточно»... Мне казалось, что я смотрю на сцены из жизни светского общества через очки с кривыми стеклами. Здесь каждый исполнял придуманную для себя роль. Каждый что-то скрывал – чувства, поступки, мысли...
Каждый играл в меру своих способностей, но вот леди Баскервиль роль хозяйки определенно не удалась. У нее все падало из рук, кофе выплескивался на поднос, сахар летел мимо чашек.
– О-о! – схватилась наконец она за голову. – Я так волнуюсь! Рэдклифф, прошу вас, останьтесь! Не нужно рисковать своей жизнью, я не вынесу еще...
Эмерсон с улыбкой покачал головой. Леди Баскервиль через силу выдавила ответную улыбку.
– Да... Я и забыла, с кем имею дело. Но вы ведь пойдете не один, правда?
Американец тут же вызвался в напарники.
– Нет-нет, Вандергельт! Ваша задача охранять дам.
– Герр профессор, для меня будет большой честью...
– Благодарю вас. Карл. Нет.
Я молча ждала. Слова нам с Эмерсоном не нужны, мы всегда общались на духовном уровне. И в тот миг мой муж уловил сигнал, но...
– Выбираю О'Коннелла! Приключений не предвидится, вот и поработаете над статьей.
– Идет, профессор. – Ирландец выхватил чашку из рук леди Баскервиль.
– Смотрите! – Эмерсон внезапно подскочил и застыл, вытянув руку.
О'Коннелл ринулся к окну.
– Что это было, профессор?
– Не знаю! Мне показалось, мимо окна скользнул кто-то в белом!
– Никого... – Журналист вернулся к столу.
Вцепившись в ручки кресла, я лихорадочно соображала, прикидывала, вычисляла. Эмерсон мог сколько угодно вопить, размахивать руками и нести околесицу о привидениях в белом, меня же терзала внезапная догадка совершенно иного рода. Конечно, я могла и ошибаться. А если нет? Если нет – нужно было что-то предпринимать, и немедленно!
– Боже! – воскликнула я.
– Что еще? – рявкнул мой заботливый супруг.
– Мэри! Бедняжка сейчас упадет в обморок!
Изумленная Мэри оказалась в кольце мужчин. Особых надежд на то, что девушка послушно лишится сознания, я не питала. Эвелина подхватила бы инициативу с лету, но то моя дорогая Эвелина... Впрочем, секундного замешательства мне хватило, чтобы поменяться с Эмерсоном чашками.
– Со мной все в порядке, честное слово, – уверяла Мэри. – Устала немножко, но не до обморока...
– Вы такая бледная... – Я сочувственно покачала головой. – Дитя мое, вам пора в постель.
– Тебе тоже, – насторожился Эмерсон. – Выпей кофе, Амелия, и попрощайся.
Что я с удовольствием и исполнила.
Минут через пять гостиная опустела. Внимательный и предупредительный муж хотел проводить меня до спальни, но я отказалась, сославшись на неотложные дела. Первое и самое неотложное описывать не стану. Отвратительное ощущение. Знала бы, что задумает Эмерсон, – не набрасывалась бы на ужин...
Из ванной я заглянула к Мэри, успокоила девушку, уложила в кровать, подоткнула простынку, как Рамзесу, а вместо сказки напомнила о христианском смирении и стойкости, отличающей британскую нацию. Могла добавить несколько слов и о счастливом будущем, но Мэри, убаюканная непривычной для нее нежностью, уже спала. Опустив полог, я на цыпочках выскользнула за дверь.
Эмерсон дожидался в коридоре, привалившись плечом к стене, скрестив на груди руки и выбивая кончиком ботинка марш оскорбленного в лучших чувствах супруга.
– Что ты возишься?! – набросился он на меня. – Знаешь ведь, что спешу!
– А кто тебя просил ждать?
– Нам нужно поговорить.
– Говорить нам не о чем.
– А-а! – Эмерсон сделал большие глаза, словно его только что осенило. – Злишься, что не беру тебя в пещеру!
– Чушь. Если тебе вздумалось изображать из себя жертвенную овцу на алтаре убийцы – сделай одолжение, мешать не буду.
Эмерсон расхохотался.
– Так вот ты о чем? Нет-нет, моя дорогая Пибоди. Насчет посланца с решающей уликой я блефовал...
– Знаю.
– Гм... Думаешь, и остальные знают?
– Возможно.
– Тогда чего ты боишься? Я хотел подтолкнуть преступника не к убийству, а к бегству! Номер не прошел, но надежда еще есть. Вдруг убийца взвинчен настолько, что сдадут нервы? Ты должна следить, не вышмыгнет ли кто-нибудь из дома. Между тем мы добрались до спальни. Эмерсон втолкнул меня внутрь и стиснул в объятиях.
