Натаниел снова посмотрел на викария. В следующий миг взгляды их встретились, и Натаниелу показалось, что он увидел правду в глазах Ярдли. Но все-таки он должен был задать этот вопрос, должен был услышать ответ из уст викария.
Собравшись с духом, Натаниел проговорил:
– Вы встретили ее, мистер Ярдли, не та ли? Когда он устроил встречу с ней на берегу Темзы, он взял вас с собой – хотел, чтобы именно вы объяснили ей, почему у нее не было никаких прав. И вам прекрасно известно, что там произошло. Вы видели все собственными глазами, верно?
Ярдли вздрогнул, и глаза его наполнились отчаянием. Теперь он уже даже не пытался изобразить гнев или негодование. Викарий смотрел на Натаниела с мольбой, и в глазах его блестели слезы. Внезапно губы Ярдли задрожали, и он начал медленно опускаться на землю. Привалившись спиной к каменной стене, он скорбно взглянул на Натаниела, затем окинул взглядом сад и пробормотал:
– Увы, я жертва собственной слабости. Да простит меня Господь.
* * *
Натаниел сел в карету рядом с Шарлоттой и приказал кучеру трогаться. Она отложила в сторону книгу, которую читала. Ей пришлось ждать дольше, чем она думала.
– Он предложил выпить чая? В этом причина твоего столь долгого отсутствия?
– На самом деле – бренди, – пробурчал Натаниел.
– Для бренди слишком рано.
– Черт побери, именно так. Я совсем забыл о времени, когда принял его предложение, и вот…
Он внезапно умолк, словно о чем-то задумался. Выждав минуту-другую, Шарлотта спросила:
– Ты сердишься из-за того, что я попросила тебя вернуться?
– Ты не просила. Ты потребовала этого. Но я вовсе не сержусь, просто не очень-то рад, что согласился вернуться.
– Ты все равно искал бы еще одной встречи с ним, Натаниел. Рано или поздно ты непременно вернулся бы туда.
– Ты не можешь знать это наверняка, черт побери. Я и сам не знаю…
Шарлотта решила, что ей следует немного помолчать. Когда они проехали несколько миль, она вновь заговорила:
– Ты узнал что-то важное?
Лицо Натаниела словно окаменело. Он взглянул на свою спутницу, однако промолчал.
Тихо вздохнув, Шарлотта спросила:
– Так что же ты собираешься рассказать мне?
– Это не имеет к тебе никакого отношения. Я больше ничего не узнал о твоем муже.
– Что-то не верится… – в задумчивости пробормотала Шарлотта. – Если ты молчишь лишь потому, что не хочешь меня огорчать, то знай: я должна узнать всю правду, какой бы она ни была. И вообще, ты должен понять…
Натаниел вдруг повернулся к ней и подхватил ее на руки. Все закружилось у нее перед глазами, а затем она оказалась у него на коленях. Осторожно взяв ее за подбородок, он заглянул ей в лицо:
– Дорогая, я буду защищать тебя так, как считаю нужным. Я отрублю себе руку, если мне покажется, что это необходимо. И я готов даже на убийство, если приду к заключению, что должен так поступить. Поэтому не пытайся вмешиваться в мои решения. Вы поняли меня, миледи?
Весьма озадаченная словами Натаниела, Шарлотта кивнула:
– Да, кажется, поняла.
– Вот и хорошо. – Пальцы Натаниела скользнули по ее щеке. – А теперь поцелуй меня, дорогая. Обратную дорогу в Лондон мы проведем за очень важным занятием, а о мистере Ярдли на время забудем.
Глава 21
Натаниел заканчивал одеваться. Сегодня вечером ему предстояло присутствовать на званом ужине в доме Шарлотты. Но это будет ужин для двоих.
Переезд Шарлотты в дом сестры значительно облегчил их любовные отношения. Возможно, слишком облегчил. Какие-либо неудобства больше не мешали их встречам. Натаниел мог заехать к ней в любое время дня. Мог приехать и вечером, причем один. Он поступал так уже дважды после их возвращения в Лондон четыре дня назад, Шарлотта больше не заговаривала о Ярдли, но Натаниел прекрасно понимал: ей хотелось узнать все, что рассказал ему викарий. Общаясь с ней, он ничего ей об этом не говорил, но все последние дни проводил в постоянных раздумьях. Ему предстояло принять нелегкое решение, затрагивающее не только Шарлотту и Гарри. «Так что же делать? Что делать?» – спрашивал себя Натаниел, застегивая запонки на рубашке.
Он взглянул на карманные часы, которые вытащил из футляра. Под ними лежал листок бумаги. Именно этот листок и должен был сыграть решающую роль, если он поступит с Марденфордом так, как намеревался поступить. Возможно, это наилучший способ защитить Шарлотту и в то же время добиться правосудия. Однако окончательного решения он еще не принял…
Отправив Джейкобса к конюхам – те должны были приготовить лошадь, – Натаниел закончил одеваться и направился к выходу. И вдруг услышал голоса; Джейкобс стоял в дверях, пытаясь преградить путь высокому мужчине с серебристыми волосами и серыми глазами.
– Отец?.. – произнес Натаниел с удивлением. – Полагаю, вы выбрали не самое лучшее время для визита.
– Мне нужно поговорить с тобой. В последние дни тебя трудно застать дома. Ты редко бываешь здесь. Не видно тебя и в городе.
Пожав плечами, Натаниел провел отца в гостиную.
– Если бы вы написали мне, отец, мы могли бы встретиться.
Граф Норристон презрительно фыркнул:
– Встретиться, когда будет удобно тебе, не так ли?
– Нет, вам, сэр. – Еще месяц назад это было бы неправдой, но теперь Натаниел не кривил душой. Он понял, что действительно не возражает против неожиданного вторжения отца, как бывало прежде. – Бренди или шерри? – спросил он. – Вы пришли… чтобы предложить мне еще один способ существования?
– Я пришел поговорить о твоих амурных делах с леди Марденфорд.
Отец уже многие годы не удивлял его, но на сей раз действительно удивил: слишком уж спокоен был граф.
– Как джентльмен, я не могу ответить на столь откровенное заявление, – пробормотал Натаниел.
Отец опустился в кресло, в котором обычно сидел Натаниел.
– А я, как джентльмен, не спросил бы об этом. Я говорю с тобой, как отец с сыном.
Натаниел придвинул стул ближе к отцу и сел. Он мог бы отказаться продолжать этот разговор. Мог бы солгать. Однако он понял, что ему не хочется ни того ни другого.
– Я думал, мы вели себя очень осторожно. Граф кивнул:
– Уверен, все было именно так. И я никогда бы не узнал об этом, потому что не обращаю внимания на сплетни такого рода. Я узнал о вашем романе, потому что мне рассказал о нем Марденфорд. Он очень огорчен тем, что ты компрометируешь ее, и вынужден был принять соответствующие меры.
– Меры, которые он предпринял, были жестокими по отношению к собственному сыну. Я верю, что он очень расстроен. И он расстроится еще больше, если вы сообщите ему, что я сделал ей предложение.
