возрасте и стал таким, какой он есть сейчас.
— Ты чудовище! Как ты мог так поступить с ребенком?
— Его мать обокрала меня. Никто, блядь, у меня ничего не крадет.
— Но Себастьян был там! Ему было всего шесть лет.
— И он тоже должен был умереть, но мы использовали его, чтобы выманить деньги на выкуп у его богатых бабушки и дедушки. Теперь я думаю, что это была не очень хорошая идея. Ты согласен, Мори-сан?
— Нет, наверное, нет. Мы бы не оказались в таком затруднительном положении, если бы он умер в то время. Но опять же, это было бы не так уж и весело.
Весело.
Неужели он действительно думает, что все это весело?
Я покажу ему, что такое веселье.
— Ты собираешься продолжать, Наоми? — спрашивает мой отец спокойным тоном. — Или мне следует покончить с жизнью, которую я сохранил?
— Я сделаю так, как ты хочешь. Отпусти его, — мой голос апатичен, но он не побежден. Абсолютная решимость, какой я никогда раньше не чувствовала, пульсирует в моих венах и течет по моему бушующему кровотоку.
На этот раз все пойдет не так, как они диктуют.
— Нет. Нет, пока Акира не подпишет контракт, ради которого он здесь, и ты не вернешься в Японию. И мы проследим за тем, чтобы ты не поддерживала с ним связь.
— Но это может занять недели!
— Да будет так, — он поднимает свою чашку, приветствуя Акиру, который отвечает тем же жестом.
Я пристально смотрю на них обоих, затем разворачиваюсь и ухожу.
Как только я закрываю за собой дверь, у меня возникает искушение соскользнуть на землю и разрыдаться.
Именно это я и сделала семь лет назад.
В день моей свадьбы я заперлась в шкафу и плакала несколько часов.
Но это не принесло мне решения. Это не давало мне жить спокойно и не возвращало мне то, что я потеряла.
Правила игры. Пришло время мне принять их.
Я смотрю на Рена, и он смотрит в ответ, хотя и настороженно. Он дотрагивается до своего проколотого уха, затем до татуировок на шее.
— Чего ты хочешь, Одзё-сама? — спрашивает он насмешливым тоном, хотя он явно опасается меня.
— Перемирие.
— Хa. Перемирие? Ты только что угрожала мне.
— Именно поэтому я прошу о перемирии.
— И что заставляет тебя думать, что я этого хочу?
— Тебе есть что терять в этом, как и мне. Акира имеет преимущество в ваших отношениях, не так ли?
Его челюсти сжимаются. — Ты уверена, что ты просишь о перемирии?
— Да. Потому что я понимаю, каким он может быть. Должно быть, он собрал все твои слабости в аккуратный файл, которым он воспользуется, чтобы угрожать тебе всякий раз, когда ему покажется, что ты перешел черту. Он контролирует тебя и играет с тобой, и ты ненавидишь это. В конце концов, ты свободный дух, не предназначенный для того, чтобы тебя заковывали в кандалы, сажали в клетку или контролировали.
Губы Рена поджимаются.
Я подхожу ближе, смягчая свой голос. — Он не умеет чувствовать, Рен. Посмотри на меня. Я живу с ним уже семь лет. Поэтому, когда веселье, которое он проводит с тобой, закончится, он просто отбросит тебя в сторону, как будто тебя никогда и не существовало. К тому времени он позаботится о том, ч
тобы сломить твое достоинство и дух, чтобы у тебя ничего не осталось. И точно так же он перейдет к своему следующему времяпрепровождению.
Хотя Акира способен на все это и даже на большее, он не поступил бы так с Реном. Я знаю, что с ним все по-другому — я чувствую это, но мне нужно разозлить Рена, чтобы он был на моей стороне. Кроме того, я была права насчет того, как сильно Рен ненавидит властную натуру Акиры. Он всегда был мятежной душой, и мой будущий бывший муж убивает эту его часть.
Охранник моего отца сжимает и разжимает кулаки, прежде чем испустить долгий вздох. — Чего ты хочешь?
— Я рада, что ты спросил.
Я наклоняюсь, чтобы прошептать план ему на ухо. После этого я должна нанести визит единственным людям, которые помогут Себастьяну.
Даже если ради этого придется выбросить свое достоинство в окно.
Глава 41
АКИРА
Дорогая Юки-онна,
Впервые ты получишь это в виде серии текстовых сообщений, а не письма в черном конверте.
Тебе, должно быть, интересно, как я получил твой номер, но он уже сохранен под моим именем заглавными буквами.
Я порылся в нем и увидел, как ты называешь меня между собой, моя маленькая шалунья.
В этот момент ты, должно быть, прекратила все, что делала, и задаешься вопросом, почему я начал свое сообщение с открытия, которое ты получала в письмах в течение чертовых лет.
Ответ прост, но не совсем.
Видишь ли, Наоми. Ты жила во лжи, которую тебе скармливал твой муж-ублюдок, убийство которого я замышляю прямо сейчас, пока мы разговариваем.
Он сказал тебе, что он — это я, Акира, твой друг по переписке, которому ты писала с тех пор, как нам исполнилось восемнадцать. Но он всего лишь извращенец, который прочитал письма, которые мы писали друг другу, а затем использовал их, чтобы разлучить нас и втереться в твою жизнь.
В тот день, когда я увидел, как ты плачешь, а потом улыбаешься, мне чертовски нужно было приблизиться к тебе, но я не хотел подходить слишком близко, потому что мне быстро становится скучно.
Я не хотел, чтобы ты мне надоела.
Идея об Акире пришла мне в голову, когда я подслушал, как ты говорила Люси, что однажды выйдешь замуж за японца.
Дело вот в чем: у меня внутри все сжалось, когда ты это сказала, но в то же время у меня возникла идея стать тем, кого ты искала.
Не суди строго, в то время это действительно звучало чертовски гениально.
Поэтому я сел в своей комнате и написал тебе то первое письмо от руки. Затем я напечатал это, потому что не хотел, чтобы ты каким-то образом узнала мой почерк и назвала меня тупым ботаником.
Затем я прошел через все трудности, арендовав почтовый ящик в Японии, используя свое второе имя, Акира, которое также является именем твоего ублюдочного мужа, тем, которое он использовал, чтобы добраться до тебя. Ублюдок.
В любом случае, я не думал, что ты ответишь. Я бросал безвкусную наживку в открытую воду, на самом деле не веря, что поймаю какую-нибудь рыбу.
Но ты ухватилась за эту гребаную
