«повзрослел». — Все ходы из пещер перекрыты и за вашими спинами мои бойцы. Так что… Господин Ольбег Бус, вы подлежите немедленному взятию под стражу и препровождению в столичный департамент Прокурата за незаконное хранение исторически ценных и запрещенных предметов, кои были изъяты из вашего дома и полностью описаны. И я так думаю, этим вы свой «культурный досуг» не ограничили? Коллектив себе собрали «ценителей — единомышленников»? Значит, они вам и дальше компанию составят. Правда, уже по другой статье закона, — и, кивнув одному из рыцарей, развернулся к нам, найдя глазами опять же, исключительно Стаха. — Это…
— Да, это всё мои люди.
— Ясно… — вдруг, растерянно замолчал Танас, а потом, будто решившись, проговорил. — Уходите так, как и планировали. Но, знайте, что этот проход отныне будет перекрыт. Больше ничего сделать для вас не могу. Но, и препятствовать вам полномочий тоже не имею, — и, усмехнувшись, глянул на меня. — У вас к Прокурату претензии есть?
— Не-ет, — расплывшись, покачала я головой. — Спасибо.
— Пожалуйста.
— Благодарю и прощайте. Русан, все уходим, — подхватив меня за руку, направился Стах к нашим брошенным сумкам. — Ну, ты даешь, Евсения, — буркнул мне, уже склонившись над своей.
— А я что? Просто, случай подвернулся, — еще озираясь назад, скользнула я глазами по внимательно смотрящему нам вслед Танасу и Ольбегу, облокотившемуся сейчас на стену, а потом и их посчитала частью своей прошлой жизни… Попыталась так сделать…
Дальше мы шли уже гораздо спокойней. Хран с Тишком — впереди. О чем-то в полголоса переговариваясь и периодически крякая (Хран, конечно, но, думаю, скоро и бес научится). Следом за ними — мы со Стахом. Он, хоть и не крякал, но, тоже был слегка озадачен. Я же пока просто помалкивала, вертя в памяти на разные лады картинки последних событий. И, пусть была у меня парочка вопросов к своему любимому, но, пока я их вслух задать никак не решалась. Последними шли «воссоединенные» влюбленные и вот с их стороны как раз звучало бурное разноголосье, иногда, правда, прерываемое недолгой тишиной. После чего нам приходилось останавливаться и терпеливо отставших ожидать. Но, как бы там ни было, до «заветного места» мы, все ж, дотащились.
— Любимая, дай мне медальон, — подхватил свою болтающуюся на порванной цепочке защиту Стах и принялся с пристрастием водить факелом вдоль тупиковой стены, которой окончился нужный нам коридор. — Угу…
— А что это…
— Погоди, сейчас, — наклонился он вперед и ковырнул пальцем камень в совсем неприметном месте, тут же обнажив пред наши удивленные очи маленький золотой круг, похожий на монету с овальным оттиском в ее центре. — А теперь смотри, — и приложил к этому месту свой медальон. А потом с силой надавил… Щ-щёлк…
Через мгновение вместе с лучами солнца нас окунуло во множество запахов и звуков живого мира. И чем больше открывалась отъезжающая в сторону каменная «дверь», тем шире открывался мой собственный рот. Потому что с другой ее стороны…
— Мокошь — кудесница… Сколько их тут… кентавров. И что, они все…
— Кх-хе, торжественная встреча Кентаврийской Омеги, возвращенной домой после долгих скитаний.
— Хран, я же просил тебя именно об этом не сообщать по голубиной почте… Любимая, дай свою руку. Тут уже ничего не поделаешь — выходим сдаваться.
— Добро пожаловать на Родину, Неос Сивермитис! Добро пожаловать, герои Тинарры!
— Стах, а что это значит?
— Что именно?
— Обращение к тебе?
— А-а… это?.. Руд, я надеюсь, отец сюда не прибыл?
— К сожалению, нет, но он ожидает вас всех у себя.
— Стах… Ты меня слышишь?..
— Евсения.
— Да, Русан?
— Неос Сивермитис в Тинарре, это тоже самое, что в Ладмении — Ваше Высочество.
— Жизнь моя… пожухлый лист…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Поднебесными далями…
ГЛАВА 1
Самый могучий ум заповедного леса, водяной бес Тишок, как-то сказал, что для пробуждения надежно спящих способностей нужна «встряска». Так вот, меня только что вновь встряхнуло. И довольно «продуктивно». Хотя, данное слово, уж точно не из словаря дриады. Даже, если она наполовину маг воды, сильно начитанна для глуши и сама себя уже несколько дней считает «много повидавшей» в жизни. А из запаса выражений, коими щеголяют совершенно другие личности… Ходячие неприятности. Искатели реликвий и… О-ой! А вот теперь еще и подбросило:
— От гор до столицы пятьдесят с лишним миль, — встретившись с моим живописно прищуренным взглядом, тут же отдернул руки Стах. — Поэтому, вам с Любоней и Тишком лучше преодолеть их в мягкой карете… Евсения, ты меня слышишь?
— Я ни слышать тебя, ни разговаривать с тобой, точнее, с вами, Ваше кентаврийское Высочество, не желаю. И вообще…
— Понял. И мы с тобой обязательно об этом поговорим.
— Да ты меня не… — прямо перед моим носом захлопнулась дверца крытого рыдвана, за долечку до этого выпустив на свободу стрелой вылетевшего туда мужчину. Я же, утробно зарычав, откинулась на спинку сиденья.
Нет, это надо же, «Его кентаврийское Высочество»! «Неос Сивермитис»! А на вид так и не скажешь. И даже не подумаешь. И даже не предс… А кого я вообще могу представить в своей книжно-дремучей голове, кроме пафосных «буквенных» принцев? Ведь, там они, эти принцы, совсем другие: не носят кожаных безрукавок на голое, загорелое тело, не живут в рабочих «клоповниках» и не грабят чужие дома как распоследние тати. А еще, если и совершают подвиги во имя Отчизны или, на худой конец, прекрасной дамы, то делают это как и положено принцам — со вступительной речью, заключительным поклоном и четкой арумена… аргументацией совершаемого подвига. Да, тьфу на него! Да много раз тьфу!!!
— Любоня… — на фоне моего внутреннего ора — писклявым шепотом.
— Ась? — ничуть не громче.
— Я ее боюсь. Ты не знаешь, на что она способна в таком… состоянии.
— Мокошь — предохранительница, и знать не хочу.
— А я вас слышу! — опустила я запрокинутую голову и уперлась глазами в полумрак рыдвана. Туда, откуда на меня сейчас с опаской взирали две пары глаз — голубые, моей дорогой подруги, и бесовские красные «бусины». — А вы что, считаете, это… нормально? — строго вопросила я их. — Так со мной поступить? Со всеми нами так поступить? Нормально?
— Не-ет, — хлопнули мне в ответ все четыре. — Но, и ты, подружка, тоже ведешь себя ненормально.
— Еще как ненормально, — геройским барашком подпел Любоне бес. — И именно поэтому Стахос… а его можно так звать то теперь? — скосились, вдруг к потолку озадаченные «бусины».
— И именно поэтому он тебе ничего и не сказал. И правильно сделал.
— Да-а.
— Чего?!
— А того, что, ты бы тогда, наверняка,
