проблема, — киплю я.
Знакомый контролирующий гнев охватывает мои плечи и обхватывает меня удушающим захватом. Меня это душит, но мне все равно.
— То, что ты думал, что она может быть твоей шлюхой, — это моя проблема.
Схватив его за лацкан пальто, я стаскиваю его с пола и врезаю спиной в стену. Керамика — что-то такое — что висело там, падает на землю и разбивается на сотню осколков. Где-то позади меня Пози задыхается от громкого грохота.
— Ты хотел заполучить ее с тех пор, как был подростком, и ты думал, что сегодня у тебя есть такая возможность, не так ли? Ты думал, что наконец-то воплотишь в жизнь свою юношескую фантазию, — когда он мне не отвечает, я прижимаю предплечье к его горлу. — Ответь мне.
Лучшее, что я от него добился, — это отрывистый кивок.
Чтобы вознаградить его слабый ответ, я расслабляюсь, и он жадно втягивает воздух, когда я это делаю.
— Разве ты не понял, что единственный, кто может прикасаться к ней, — это я? — отступая от него, он падает вперед, положив руки на колени. Испуганные глаза следят за мной, когда я отстаю от Пози, и моя рука хватает ее за бедро. — Ты правда думал, что она проявит к тебе интерес?
Голова Пози поворачивается и смотрит на меня, как будто пытается во всем разобраться. Разбери меня. Я продолжаю смотреть ей в глаза, лениво ведя большим пальцем по шелку, покрывающему ее кожу. Как будто мы ведем еще один наш молчаливый разговор, и она слышит каждое слово. Как только она понимает, чего я хочу, она откидывается мне на грудь, и ее тело расслабляется в моем.
Опуская руку ниже, я погружаю пальцы под край разреза ее платья.
— Ты уже должен был понять, Брайс, что я единственный, кого она хочет.
Дыхание Пози сбивается, когда мои пальцы касаются ее киски. Как правило, я вообще отказываюсь выставлять такой момент напоказ, чтобы кто-то мог его посмотреть. Моя собственническая потребность не делить ее никогда не позволяла этого, но сейчас мое непреодолимое чувство ревности приглушено потребностью доказать этому ублюдку, что он никогда не получит Пози. И что еще более важно, я хочу доказать ему, что она никогда не будет хотеть никого так, как она хочет меня.
Присутствие Роума здесь, чтобы стать свидетелем этого, не идеально, но это необходимо. Мне нужно, чтобы он удерживал Брайса на месте, пока мои руки заняты.
Когда резкий вдох Пози эхом отражается от белых стен, лицо Брайса приобретает безбожный оттенок красного. Думая, что у него есть выбор, будет ли он смотреть, как я трогаю ее пальцами, он отталкивается от стены и пытается уйти. Роум настигает его прежде, чем он преодолеет два фута.
Нога Роума врезается в ногу Брайса сзади, и его колени подкашиваются. Он падает на землю с резким проклятием.
— Дерьмо!
— Что такое, Брайс? Тебе не нравится смотреть, как кто-то другой воплощает в жизнь твою фантазию? — рычу я, целуя Пози в шею. Засосы, которые я там оставил, наконец-то исчезли, и я чувствую необходимость оставить на их месте еще больше. Пальцы медленно входят и выходят из нее, ее голова падает мне на грудь, а глаза закрываются.
Я мог бы легко отделаться от нее прямо здесь, но даже в моем нынешнем состоянии я знаю, что где-то нужно провести черту. Я с радостью вознагражу ее за участие, когда мы останемся одни. Она всхлипывает, когда я убираю руку между ее бедер и подношу пальцы ко рту.
— Каково это — осознавать, что тебе никогда не удастся ее попробовать? — его глаза вспыхивают гневом и ревностью, когда я высасываю свои пальцы.
Борясь с хваткой Роума, он кричит:
— Ты высказал свою точку зрения! Отпусти меня!
— Я не думаю, что это так. Моя точка зрения не будет высказана, пока ты полностью не поймешь, что она всегда будет шлюхой только для одного человека. Мне, — собирая ее длинные пряди, я откидываю ее голову назад, чтобы зарычать ей на ухо. — Встань на колени, бабочка.
Нахмурив брови, она вырывается из моей хватки и поворачивается ко мне. Для меня было бы вполне оправданно обнаружить отвращение или беспокойство на ее лице после получения этого приказа, но я этого не вижу. Она не откатывается. Черт, она почти не моргает. Единственное, что отражается в ее глазах, когда она смотрит на меня, — это понимание, и это потому, что она понимает. Бывали случаи, когда, клянусь, Пози понимала, что я чувствую, лучше, чем я сам. Имеет смысл, что у нее есть такая способность. Она единственная в моей жизни, кто действительно когда-либо удосужился узнать, что происходит в моей голове.
Пози знает меня и принимает. Это то, что мне нравится в ней больше всего. Любовь?
Ебать. Опять это слово.
Тихим голосом она просто спрашивает:
— Это то, что тебе нужно?
Да. Мне нужно, чтобы он знал, что не может прикоснуться к тебе. Что ты моя.
— Встань на колени.
— Хорошо, — приседая, она отталкивает куски керамики, разлетающиеся по полу под ней, чтобы не порезаться. Как только она посчитает это безопасным, она ловко встает на колени. Большие глаза скользят по мужчинам в десяти футах от меня, а затем снова ко мне.
— Не смотри на них. Смотри на меня, детка.
Кивнув, она не ждет никаких указаний или дальнейших распоряжений. Она знает, что мне нужно и как мне это нужно. На следующем вздохе она расстегивает мой ремень и расстегивает молнию. Мои зубы скрипят, когда она вытаскивает мой твердый член из штанов и поглаживает его. Ее большой палец скользит по одному из серебряных концов штанги, проходящей через головку, заставляя меня дернуться в ее руке.
Мои пальцы запутываются в прядях волос, которые она так долго доводила до совершенства, прежде чем мы ушли. Позже я заплачу ей за то, что я все испортил.
— Я собираюсь трахнуть тебя в рот, и ты покажешь ему, какая ты для меня хорошая девочка, — и только я. — Открой.
Я наблюдаю, как кончик моего члена скользит между ее накрашенными губами. Это зрелище, которое мне никогда не надоест видеть. Это то, о чем я мечтал уже чертово десятилетие. Возможно, ее не было все эти годы, но я всегда думал о ней. Каждый раз, когда я дрочил, я представлял себе ее рот и ее киску.
Ее язык кружится вокруг кончика, скользя по моему пирсингу, прежде чем захватить меня в рот. Моя хватка на ее волосах крепчает, и я стону, ударяясь о ее
