Книга Верхний мир - Феми Фадугба

– Слушай, мы оба попали сюда через ОКНО —

тот момент, когда Ди застрелили в переулке.

Далекое воспоминание для меня и совсем свежее

для тебя. Два удара в голову – сначала машиной и

потом кулаком Ди – каким-то образом сумели

приоткрыть

это наше ОКНО… может быть, даже расширить

его. Потому что, когда на тебя напали в

столовой, ты умудрился

проскочить сквозь время и подключиться к

окружающей тебя скрытой

энергии.

– Но я не могу ее контролировать!

– Вот поэтому-то для начала тебе нужно

поверить, что можешь.

– Бро, я сейчас торчу в воображаемом мире, и если даже еще не сдох, то истеку кровью за пару минут. Плиз, плиз, дай мне что-нибудь пореальнее этого!

– Тебе нужно реальное? – Я шагаю вперед,

расстояния между нами больше нет. – Помнишь,

ты спрашивал в классе про Пифагора на этой

неделе и тебя за это обозвали ботаном?

– Да.

– А помнишь, что мама сказала вчера вечером?

О том, что ты кончишь, как твой отец? Умрешь?

Я не отвечаю.

Я вспоминаю мгновения, которые создали нас,

сделали нас такими…

– Помнишь, в начальной школе миссис Эву

сказала, тебе еще повезет, если ты вообще

читать научишься? Или на физкультуре мистер

Аден нарисовал три опции

для твоего будущего: футбол, пуля или

банда? Или как в первый день средней школы тебя

избили? Помнишь, Эссо?

И все еще говорили, что драться

ты не умеешь?

– Помню, – говорю я.

Все это я долго и мучительно старался забыть.

– Я все это помню.

И утыкаюсь носом в землю.

– И что ты делал каждый раз?

– Прекрати!

Хватаюсь рукой за ребра.

– Что ты делал?!

– Я им верил!

– Мы верили им. У нас не было выбора, мы ничего

другого не знали, и когда нам говорили, что все

это правда, – мы верили. Так оно начало

формировать нас, начало превращаться в

реальность.

Он прав. И в тот миг, когда я принял эту правоту, в земле что-то негромко зарокотало.

– Верить – значит видеть, Эссо. Без веры нет

надежды. А без надежды у тебя есть только

полный переулок подростков, у которых скоро

будут бирки на пальцах ног.

Трещины у него под ногами разгораются красным светом. Как будто поверхность солнца отслаивается.

– Риа помогла мне поверить, и теперь все, чему

полагалось быть тайным, сделалось явным.

Нет времени объяснять все, что я успел узнать об

энергии, но он и сам уже чувствует это. Верить

– значит видеть, – возможно, этого и

достаточно.

– Все, что нам надо сделать, все, что надо

увидеть и чем стать, – мы должны поверить в

это прямо сейчас. Это не значит, что жизнь и

законы физики больше не встанут у нас на пути.

Это значит, что мы сами не встанем у себя на

пути. А теперь подымайся, Эссо.

Мои школьные ботинки заляпаны моей же кровью. Голова с каждой секундой становится все легче. Если пытаться что-то сделать, другого времени у меня уже не будет. Я и так стою на одном колене. Он всего-то и просит, что толкнуть тело вверх и подтащить больную ногу к здоровой.

– Все, чем тебе нужно стать, – ты должен

поверить в это сейчас!

– Давай! – ору я сквозь стиснутые зубы и шлепаю себя несколько раз по ляжке, пытаясь вывести ее из оцепенения.

Но на полпути я падаю обратно, теперь уже на оба колена.

Так больно слушать, как он рычит и падает.

Потом снова пытается встать и снова падает.

Но как бы я ни хотел ему помочь, я не могу. Он

должен поверить сам, как поверил я. Зато я

слышу, как страх вымывается из его голоса и

сменяется смертельной сосредоточенностью,

которой я годами от себя не слышал. Риа была

права, понимаю я. (Он кричит, лишаясь последних

сил.) Я сделал все, что мог.

Через несколько минут стонов я хриплю, качаюсь, но, кажется, стою – на подгибающихся ногах, но стою.

– Скажи мне хоть что-нибудь, – я хватаю воздух после каждого слова. – О будущем, – еще один судорожный вдох. – Оно ведь того стоит, правда?

Он молчит целую вечность, но потом отвечает.

– Да, – говорю я, и волна жара поднимается

из-под ног. – Оно стоит того, чтобы ты за него

дрался. И чтобы я ради него жил.

Киваю. Это все, что мне надо было услышать. И, оглядываясь на этот день, на всю мою жизнь… – это все, что мне вообще когда-либо надо было услышать.

– Лишь один из нас может вернуться туда, в

переулок. А учитывая, что я не могу видеть и то

«сейчас» принадлежит тебе, это должен быть ты.

Он и так уже достаточно охренел и, если

выживет, все равно все забудет.

Я уже достаточно сказал. Но осталось еще одно,

последнее.

– И вот еще что. Когда наступит твой черед,

пожалуйста, вернись и помоги следующему

пареньку, договорились?

– Заметано, мужик. Думаю, это я сделать смогу.

Молния окатывает светом проекцию за спиной. Меня должно бы передернуть от удара и вспышки, но я просто стою и смотрю. Там, в картинке, я лежу на земле, в школьной форме, держась за живот. «Сейчас» в том мире, откуда я только что ушел.

Я шагаю обратно.

Глаза открываются.

Он исчез, и все остальное тоже. Я смотрю вверх. Ночное небо разворачивается надо мной холстом, изукрашенным облаками и звездами, от горизонта до горизонта. Я снова в переулке. Остальные тоже здесь. Пуля летит в сторону Надьи. Дежа-вю, думаю я, наконец-то полностью понимая, что за этим стоит.

Крошечный снаряд жрет метры быстрее, чем я ползут мысли у меня в голове. Я сосредоточиваюсь на нем, нащупываю то, что нас связывает. Вот оно… натяжение, напряжение, вроде невидимой струны между мной и каплей металла.

Однако она не поддается. Даже после четвертой и пятой попытки, пуля продолжает лететь вперед. И когда я пытаюсь достать ее свободной рукой, которая не занята животом, меня пронзает острая боль. Я все еще человек. Все еще слишком близкий к тому, чтобы истечь кровью в этом проклятом переулке. Еще одна, новая пуля вырывается из ствола в руках у Спарка. Потом еще одна – из винтовки поодаль, предназначенная Резне. Я думаю закрыть дорогу ближайшей – чем есть, то есть собой… – но мне ни за что не успеть к ней вовремя, не говоря уже обо всех остальных.

Не на что опереться… Некуда бежать… Никто не поможет…

Осталось только одно место, где искать.

Я закрываю глаза и вдыхаю поглубже. Думать, чувствовать. Боль затопляет с каждым вдохом, разрывает раны еще шире. Но я движусь внутрь нее, сквозь нее, дальше. Я должен. Еще два ствола разряжаются; каждый – оранжевая вспышка на внутренней стороне век. На этот раз я добровольно сдаюсь звуку и свету. Я вбираю в себя хаос вместо того, чтобы бороться с ним.

Верить – значит видеть, говорю я себе… хотя все еще не понимаю, что именно мне надо увидеть.

Пытаюсь сосредоточиться еще сильнее.

К этому моменту все и шло. Вот именно к этому.

Я готов увидеть. Готов драться.

Ответ впитывается в меня, как солнце в кожу.

– Энергия, – шепчу я.

И открываю глаза.

Пуль вокруг больше нет. Вместо них воздух перечеркивают сгустки огня, снаряды из электрического пламени.

Материя стала энергией.

Я представляю, как связан с каждым джоулем внутри каждой пули. Я