до крови свою нижнюю губу, молча смотрел на начало конца его армии, обратившейся в бегство перед сплоченными рядами тяжелой кавалерии франков.
– Ну, вот и все… – он повернул голову и посмотрел на лица своих рыцарей, сидевших на конях позади него – их лица были напряжены, а у некоторых, молодых и неопытных воинов они покрылись пятнами, выдавая трудно скрываемые волнения. – Вот и все…
Англичанин собрался с последними, как ему казалось, силами, встал и, прислонившись к стенке повозки, поднял арбалет…
До передних рядов рыцарей противника его отделяли какие-то жалкие тридцать или сорок туазов. Он напряг зрение и стал прицеливаться, ища слезящимися глазами того единственного врага, от смерти которого напрямую зависела его жизнь.
Суматоха и паника, возникшая в рядах воинов де Эльзаса, немного отвлекала его. Он помнил лишь одно – на голове де Леви должен быть шлем с маленькой золотой короной, подаренный ему королем Людовиком, у всех же остальных рыцарей, даже у самого Гильома Клитона, не было такого шлема…
Глаза англичанина хаотично прыгали от одного рыцаря к другому пока, наконец, не увидели того самого рыцаря в шлеме с маленькой золотой короной, блиставшей множеством солнечных зайчиков под лучами яркого и веселого летнего солнца, словно в насмешку расцветившего сочными и полными жизни красками смерть, витавшую над душами воинов, бившихся сейчас на этом истоптанном поле возле Алоста.
Англичанин прицелился снова – пот, струившийся по его лицу, и слезящиеся глаза мешали взять хороший прицел в голову рыцаря. Тогда он немного опустил арбалет и стал целиться в грудь. Он выдохнул и, затаив на мгновение дыхание, спустил курок на арбалете. Тот сухо треснул и, вздрогнув, со страшной силой выплюнул короткий болт…
Тьерри, словно завороженный, боясь шевельнуться, смотрел за быстрым и неминуемым разгромом своей некогда, казавшейся ему непобедимой, армии. Он с каменным лицом, лишенным всяких эмоций, молча наблюдал за тем, как смерть, кося ряды его солдат, с неукротимостью снежной лавины приближается к нему, чтобы через несколько минут поглотить и его в своей ненасытной глотке, раздробить, выпить и, высосав все соки жизни, выплюнуть его безжизненное тело на растерзание могильным червям, бросив его в какой-нибудь нелепой позе на поле вблизи Алоста. Он был четко уверен в том, что именно в нелепой позе его и увидит Гильом Клитон.
«Да… – подумал он, – ну и видок, наверное, у меня будет. Интересно, – промелькнула у него мысль, – а он усмехнется или, наоборот, расстроится?..»
Тьерри мотнул головой и внезапно, его взгляд привлек к себе один из раненых арбалетчиков, стоявший чуть впереди него, прислонившись спиной к повалившейся на один бок повозке. Этот стрелок был ранен, его ноги буквально ходуном ходили от слабости, руки мелко подрагивали.
«Смотри-ка, вот и герой нашелся в моем войске… – грустно улыбнулся Тьерри, наблюдая за последним выстрелом неизвестного арбалетчика, – а я, признаться, уже начал уверовать в то, что трусость и слабость – это синонимы моей армии…»
Он резко поднял глаза по линии прицела арбалетчика и, внезапно, его руки с такой силой сжали поводья коня, что боль пронзила костяшки пальцев – стрелок выцеливал… его кузена и наследственного противника – графа-герцога Гильома Клитона!..
«А вот, мой друг, и твоя судьба решается… – какой-то тихий, но отчетливо слышный своими злорадными и дьявольскими нотками, голос прозвучал в его мозгу. – Давай, Тьерри, не плошай! Вложи свои силы в полет болта! – Тьерри задрожал каждой клеткой своего тела, мурашки мелкими морозными иголочками проскочили по его затылку, а глаза, словно управляемые неведомой силой, впились в арбалетный болт, нацеленный на рыцаря в шлеме с золотой короной. Тьерри тряхнул головой и усмехнулся своей мимолетной надежде на спасение – в шлеме с золотой короной был не граф Гильом Клитон! Ее всегда носил командир его тяжелой рыцарской конницы, некий рыцарь Филипп де Леви! – Вот и все! Моя надежда оказалась пустышкой…»
Атака тяжелых рыцарей, ведомых Гильомом и Филиппом де Леви, словно тяжелый пресс, вдавила расстроенные и деморализованные ряды противника. Копыта рыцарских декстриеров довершали ужасную картину разгрома, давя и калеча своими копытами солдат противника.
Филипп старался не отставать от Клитона, Он словно что-то смутно ощущал, причем, то, что он ощущал, было явно не из приятных. Он следовал слева от Гильома, служа дополнительным щитом для молодого графа-герцога.
Когда треснули боевые лансы, они почти одновременно выхватили длинные мечи для кавалерийской рубки и стали колошматить ими по головам и шлемам пехотинцев, прорубая широкие кровавые борозды в их рядах.
Внезапно, что-то неведомое заставило Филиппа поднять глаза и посмотреть чуть вперед за кучу потерявших строй и храбрость пехотинцев противника. Он увидел на пригорке группу рыцарей, впереди которых сидел, словно каменная и безжизненная статуя, Тьерри де Эльзас, скрестивший руки на своей груди.
Вид врага, находившегося в совершенной близости, подстегнул Филиппа, заставив его врубиться в пехотинцев с удвоенной силой. Он снова бросил взгляд на Тьерри, но взял немного ниже и вздрогнул, увидев шатающегося арбалетчика, целившегося в Гильома Клитона. Филипп потянулся к графу всем телом и постарался закрыть его от смертоносного арбалетного болта, но так сильно вильнул в его сторону, что едва не потерял равновесие в седле. Он, пытаясь выровнять свое положение и не упасть, неуклюже махнул рукой, что-то резкое и жгучее пронзило ее чуть выше кисти, отшвырнуло назад и де Леви, повернув голову вправо, вскрикнул, увидев, как Гильом Клитон стал заваливать на спину и вправо, почти падая из высокого рыцарского седла.
Филипп раненой рукой схватил его за рукав кольчуги и, разрывая пальца об ее колючие металлические звенья, подхватил графа и, прислонив его тело к себе, стал разворачивать коней, выводя раненого Клитона из гущи боя…
– Граф убит! Убит наш граф!!! – Крик, полный испуга, растерянности и ужаса, пронесся по рядам атакующих. Сражение, казалось, замерло на мгновение и, словно по мановению таинственной волшебной палочки, перевернуло свой ход.
Атакующие рыцари Гильома Клитона, поддавшись внезапному и поглотившему их порыву паники, стали беспорядочно отступать, превратив свою победу над армией Тьерри в мгновенное поражение.
Части побежали, сминая своих же арбалетчиков, круша пехотинцев, попавшихся так некстати под копыта их декстриеров.
Тьерри услышал страшный крик, пронесшийся над рядами атакующих франков, и вздрогнул, не веря своим ушам и глазам. Его соперник и кузен, граф Гильом Клитон был, скорее всего, ранен, но это известие так обескуражило нападавших, что они, потеряв весь свой разум, бросились в панике и ужасе бежать, даря Тьерри странную победу и откладывая его смерть на неопределенное время…
Англичанин радостно закричал, увидев, что его
