И это судно сложнее тех лодок, на которых вы путешествуете. Связь навклера со своим кораблем гораздо тоньше, при этом жестче, чем узы кровного родства. И вообще, ты-то что собираешься делать? Оставаться или пойдешь своим путем.
Мустиф опустил взгляд. Все это время он не раз задумывался о будущем.
– Мне не вернуться на родину.
– Почему? – перебила его Хенельга.
– Я продан в рабство, по закону я буду рабом.
– Пойдешь с нами? – спросил Эгрегий.
Этот вариант его не устраивал, не хотел отвечать за парня во время тяжелого похода.
– Я буду вам только обузой. К данаям я тоже не могу вернуться.
– Да. Это даже не рабство будет, – кивнул Виал. – И тебя вынудят рассказать о нас. Впрочем, обо мне ты мог бы рассказать все, что угодно.
– Я бы не стал!
– Тебя бы заставили.
– А почему про тебя можно? – спросила Хенельга.
Виал оскалился, в глазах блеснул огонь.
– Я собираюсь отплатить нашим добрым хозяевам за гостеприимство.
– Рискованно. Ты ведь идешь домой с вестью о войне.
– Я могу в море погибнуть от тысяч причин. Так чего беспокоиться. Зато напомню этим бородачам, кто мы такие. В общем, я так понимаю, Мустиф, идешь со мной?
Парень кивнул.
– Надеюсь, не воткнешь мне нож в спину.
– Не вижу в этом выгоды.
– Да, пока не доберемся до Гирции.
– Закон везде один – раб отвечает за смерть господина.
Виал потеребил бороду. То, что парень едет с ним, было хорошим исходом. Навклер собирался сбросить кемилца за борт по пути – была такая мысль. Парень оказался не дураком, дал повод сохранить ему жизнь.
«Интересно, он понимал, что выторговывает или просто сказал это» – подумал Виал.
– А как же месть? Ты ведь мне грозился этим.
– Это ты говорил, что я могу отомстить, если захочу. Не сегодня, не завтра, а как выдастся возможность. Я не говорил, что собираюсь мстить.
– Пусть так. Мне на судне ты не помешаешь. На берегу от тебя пользы будет не много, зато в пути веселее.
Решив этот вопрос, Виал поднялся, извинился перед друзьями. Как бы не хотелось задержаться, чтобы оттянуть миг расставания, было еще много дел.
Лодку спустили по каткам к морю, она тяжело ударилась килем о гальку, нехотя сползла в воду, не обращая внимания на удары волн. Виал забросил канат на форштевень, закрепил на нем камень и забросил далеко в море. Этот импровизированный якорь удерживал судно.
Эгрегий подождал, пока Виал заберется первым. Только после этого он залез внутрь. Через низкий борт легко перебраться.
– Течь. И вот. Плохо, – Эгрегий вздохнул.
– Смеешься что ли? – Виал фыркнул. – Доски еще не разбухли. Пара дней и течи закроются сами собой.
– Оно и так тяжелое, не высушенное. Станет еще тяжелее!
– Ерунда. Поверь моему опыту. Лишний вес этой девочке не повредит.
Переходя от борта к борту, Виал оценил остойчивость судна. Крен был, но не существенный, чтобы сильнее накренить лодку, надо было схватиться за ванту и свеситься за борт. Это пригодится, когда придется управлять лодкой. Если ветра подведут, а кто знает, как они действуют тут в проливах.
Быстро перетаскали на судно припасы. Люди не разговаривали, не зная, что сказать. Ведь час расставания был близок, а нужных слов – не нашлось. Прощаться никто из них не любил, лишь Хенельга спокойно это воспринимала. Очередное приключение, чуть опаснее других. Женщина подумала, что все-таки пошла по пути наставника.
– Ну, что до утра будем ждать? – Эгрегий потрепал себя за волосы.
– Нет. Чего тянуть. К тому же ветер сам направляет меня от берега. Ночное плавание спокойно.
С закатом ветер переменился, мог бы легко подхватить лодку и помочь вывести ее за приделы гавани. Виал не мог не воспользоваться этой возможностью.
– Тогда получается, все?
– Ага. Что нам еще, плакать что ли?
Пользуясь последними лучами закатного солнца, Виал решил побриться. С бородой, косматый он выглядел как настоящий разбойник. Данаи так и представляют пиратов, бандитов; считают, что длинные волосы идут как любовникам, так и преступникам. Одним они придают ужасный вид, а другим – миловидный.
Играть по правилам данаев Виал не собирался. Он разбойник, но совсем не такой, как представляют эти люди. Его ремесло не персонаж для драмы или комедии.
Найдя подходящий камень, Виал ударом сделал острый отщеп и принялся сбривать бороду, усы, подправил волосы на голове. Без порезов не обошлось, но мелкие царапины не беспокоили навклера. Избавившись от гривы, он вновь стал похожим на человека, гирцийца. Выделялось его лицо с большими зубами. Пусть данаи запомнят его таким.
– А это сожгите, – Виал указал на волосы.
Перед тем как покинуть берег, Виал направился к стеле, посвященной Энносигею. Она все это время мозолила ему глаза, но навклер оттягивал миг мести. Теперь же пришло время исполнить то, что должно.
– Ну, все глазеешь, хозяин мальков? – Виал оперся на стелу. – А ведь это не твои больше воды. Учти. Да передай своим поклонникам. Если они у тебя еще остались.
В несколько ударов Виал свалил стелу, плюнул на нее, а затем и помочился. Гнева божества Виал не опасался. Разве может этот немощный покровитель данаев противостоять ему, человеку, за которым стоят более могущественные боги.
Энносигей теперь такой же раб для Мефона, как данаи для гирцийцев. Пусть попробует сопротивляться, судьба его предрешена.
– Я вернусь сюда. Ведь это наши берега! Я вернусь сюда. Ведь тут мои товарищи. И вернусь я не один, клянусь Мефоном и предками моими!
Виал рассек о камень ладонь, а затем опустил ее в соленые воды моря. В доказательстве своих намерений Виал захватил с берега гальку. Сложил в туес, где лежали кандалы. Эти напоминания пригодятся ему, будут служить якорем, с помощью которого он собирался вернуться сюда.
Товарищи глядели на навклера, не вмешивались. Лишь Хенельга похвалила Виала за его поступок. Давно надо было так сделать.
– Я вернусь сюда, учтите. Может,
