Во время разговора, вовсе не похожего на допрос, Александр Борисович постарался ненавязчиво осмотреть помещение, в котором находился. А во время одной из пауз, когда атмосфера не была еще накалена до предела, даже позволил себе подняться из неудобного кресла, в котором сидел так, что колени его были выше головы, и подойти к стене у камина. С обеих сторон этого сооружения, сложенного из дикого, грубо отесанного камня, висели в тяжелых рамках фотографии. Они- то и заинтересовали его.
Семейные — это он понял сразу. Узнал Нестеровых, когда те были совсем молодыми. Пожилые люди, очевидно, их родители. Нормальные лица, поблекшие от времени. По другую сторону оказалась семья уже самой Галины Михайловны. Вот — муж, есть в прокуратуре его фотография из дела. А вот и дети, похожие друг на друга. Даже и не определишь, кто здесь из них старший.
Хозяйка, видя интерес следователя, комментировать тем не менее ничего не собиралась. Интересно — смотри сам.
На другой фотографии они уже постарше — причем один — кудрявый, а второй — бритый наголо. И здесь, поглядев на следующую, уже цветную фотографию, видимо снятую относительно недавно, на которой Максим был один — в строгом двубортном костюме, с депутатским триколором на лацкане, Турецкий тут же вернулся к прежней фотографии. И вдруг отметил, что вот этого наголо бритого парня он определенно где- то видел. В том, что это — Максим, сомнений не оставалось, черты лица все-таки не очень изменились. Но во всем его облике присутствовало и нечто такое, что делало лицо именно с этого снимка непохожим на все остальные. Вот в чем секрет.
Сказать, что он забирает эту фотографию с собой, Турецкий не мог. Масленникова имела все основания послать ненужного ей гостя к черту. В конце концов, это она пошла навстречу следствию, согласившись принять у себя москвича, а никакого постановления прокуратуры на этот счет ей предъявлено не было. Вытаскивать из кармана фоторобот убийцы, составленный после посещения им клиники и дирекции театра, и сравнивать с фотоснимком было бы глупо. Но, едва выйдя к машине, Александр Борисович достал обе фотографии и внимательно посмотрел на лица, изображенные на них. Коркин — это понятно, фотография подлинная, из уголовного дела. А этот — лысый, бритый, черт его знает, просто очень похож на того, с фотографии у камина. И нельзя было исключить, что Максим, зная, как резко изменяет его лицо отсутствие привычных для окружающих волос на его голове, воспользовался именно этим обстоятельством.
Об этом он теперь и сказал Генриху. Тот ответил коротко:
— Достанем. И это будет свидетельствовать о том, что один из не опознанных еще у вас убийц есть Масленников, так?
— Вот именно. А мы проведем соответствующее опознание среди тех, кто видел его. Отдадим фотографию экспертам-криминалистам и, если наше предположение подтвердится, предъявим обвинение в убийствах. — И добавил без всякого перехода: — Но у меня почему-то сложилось впечатление, что его нет в Германии. И мать это прекрасно знает. И даже не огорчается по поводу суровых германских законов.
— Да, но мы ведь тоже собираемся его судить, — возразил Крафт.
— Я думаю, уж в этом-то вопросе мы с вами как-нибудь сумеем договориться, Генрих.
— Я тоже так думаю. Ну что ж, отсутствие ожидаемой информации тоже информация. А теперь давай мы займемся вашими убитыми соотечественниками. Мне уже звонили из криминальной полиции, где рассматриваются эти дела, и просили, когда ты освободишься, приехать к ним. Ты готов или сперва немного пообедаем?
— Знаю я твое «немного», — захохотал Турецкий. — Нет уж, лучше займемся делом, поехали.
Крафт с разочарованной, несколько комичной улыбкой безнадежно развел руками.
Разговор у них шел по-английски, и они уже прекрасно понимали друг друга.
5
Вячеслав Иванович дал задание Денису и его свободным от других заданий орлам срочно отыскать ему на Киевском рынке автомобильного дилера по кличке Короед. Кто это такой, он не знал, а Самсон так ничего больше и не сказал. Есть, мол, такой — и все. То ли он посредник между теми, кто осуществлял поставку машин и мотоциклов из Германии в Россию, и местными продавцами, то ли продавал сам. Но если сидел конкретно в этом бизнесе, наверняка имел своих «кротов» в местной милиции. А следовательно, обращаться к ней за помощью — значит сорвать важное дело. Вот и пришлось просить частных сыщиков. Тем более что они должны и сами ощущать свою глубокую и непростительную вину, позволив украсть у себя из-под носа человека, которого взялись охранять.
Филипп Агеев с Николаем Щербаков вину, естественно, давно уже осознали, да толку-то что. Поэтому и на просьбу генерала откликнулись немедленно. Невелика, кстати, и проблема. Облачились в крутую кожу и подъехали на «девятке», любимой машине настоящих бандитов, а не тех, что предпочитают пускать пыль в глаза своими навороченными «меринами», «бехами» и джипами. А дальше короткие разговоры с одним, с другим, и, наконец, третий, без всяких сомнений относительно того, с кем имеет дело, подсказал, где найти Короеда. Предупредил только по-свойски, что Короед не любит, когда его так называют. Вообще-то он Ахмет, а по национальности — караим, то есть тюркский еврей, но родом из Литвы. Вот такой хрен его знает что. Ну а на рынке кто станет разбираться в национальных тонкостях? Караим — короед, один черт. Вот и стал короедом. А свои зовут Ахметом. Если хорошо попросить, любую марку мотоцикла обеспечит. Тут он спец. На него в Германии и Польше свои дилеры работают. Время, деньги — вот и все проблемы.
Так они и сделали. Отыскали Ахмета в «Пицце», на Большой Дорогомиловской, сказали, что есть хороший базар. Предварительно так: нужна «хонда-голд-винг», шестицилиндровая. Заказ поступил срочный. Более подробно можно обсудить стоимость, задаток там и сроки уже сегодня вечером. Короче, называй место, чтоб можно было посидеть.
Ахмет, крепыш, с плоским лицом татарина, задумался, но, видно, внешность покупателей не вызвала у него подозрений. Спросил только, кто дал наводку.
— Есть, ты его знаешь, — уклончиво ответил Филипп. — Вечерком и увидишь. Он — тоже в доле. Ну, где?
Ахмет неожиданно предложил ресторан «Узбекистан». Сыщики, даже не задумываясь, согласились. Вот козел, и придумал же! Они-то знали об особом пристрастии Вячеслава Ивановича именно к этому ресторану. Что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит.
И вечером, в восьмом часу, Грязнов занял, как обычно, кабинет, куда его с почтением лично проводил Рустам Алиевич. Агеев со Щербаком, одевшись поприличнее, но не с вызывающей роскошью дуроломных российских нуворишей, встретили подъехавшего к ресторану Ахмета и уже по-приятельски провели его в кабинет, где был накрыт ужин и дилера ожидал его хороший знакомый.
Самым комичным оказалось то, что Вячеслав Иванович действительно знал Ахмета, как и тот помнил начальника МУРа. Просто генералу и в голову не могло прийти, что российская рыночная шпана способна перекрестить караима в более удобного для их понимания короеда. Ну а все остальное уже происходило, что называется, как доктор прописал.
