и вражеский засланец, вы не имеете никаких прав. Ваше дальнейшее будущее находится исключительно в моих руках. Пожалуйста, тщательно обдумайте все это, прежде чем отвечать на мои вопросы.
Он делает паузу, чтобы дать мне немного времени решить, хочу ли я начать плакать и умолять.
Вместо этого я зеваю.
— Как у вас завязались отношения с Декланом О'Доннеллом?
— Я понятия не имею, кто это.
Выражение его лица мрачнеет. Это подвиг, учитывая, что у него лицо, как унитаз. Он щелкает пальцами, и в комнату входят двое амбалов.
Они оба одеты в военную форму и армейские ботинки. Они оба размером с горы. Один из них держит в мясистой руке папку из плотной бумаги, которую отдает Костюму. Затем они встают по бокам от зеркального стекла, раздвигают ноги, обхватывают руками промежность и смотрят на меня.
Тот, что справа, облизывает губы.
Держу пари, это он занимается пытками водой.
Из папки из плотной бумаги Костюм извлекает фотографию размером восемь на десять дюймов. Он поднимает ее так, чтобы я могла рассмотреть. Это черно-белый снимок, на котором мы с Декланом садимся в его гигантский вертолет.
— Это вы.
— Ты что, шутишь? Я бы никогда не надела эти джинсы. Они из коллекции прошлого сезона.
Он протягивает еще одну фотографию, на этой мы с Декланом на кухне в ночь непродуманной вечеринки в покер. Деклан держит мое лицо в своих ладонях. Похоже, он кричит, а именно так и было.
Как жутко, что они наблюдали за нами. Фотографировали нас вместе. У меня от этого мурашки по коже.
О боже. Были ли у нас открыты шторы, когда мы занимались сексом?
— Это вы.
— Нет. Но кем бы ни была эта бедная девушка, мне ее жаль. Этот парень кричит прямо ей в лицо. По-моему, он похож на сумасшедшего.
— О, он, несомненно, сумасшедший, — соглашается Костюм, кивая. — Насколько нам известно, он убил более тридцати пяти человек. И это те, о ком мы знаем.
Он выжидающе смотрит на меня.
Я говорю:
— Похоже, у него много нерешенных проблем. Я предлагаю занятия по управлению гневом.
Костюм откладывает папку и фотографии в сторону. Он складывает руки на коленях и спокойно говорит:
— Твой отец — патриот. Исключительный человек. Исключительная военная карьера. Было бы так жаль, если бы его лишили всех почестей и бросили в тюрьму за пособничество террористу.
Моя неприязнь к этому парню спускается на лифте до чистой ненависти, где она выходит и оседает. Я смотрю на него, от попыток хохмить не осталось и следа.
— Угрозы моей семье не сработают.
— Нет? Итак, вы хотели бы, чтобы ваша младшая сестра Райли провела немного времени с моим коллегой, младшим капралом Макалистером?
Он указывает на облизывателя губ, который расплывается в похотливой ухмылке.
Капрал. Конечно, он должен был быть младшим капралом, гребаный мудак.
Когда я не отвечаю, Костюм говорит:
— Или как насчет вашего старшего брата, Дрю? Возможно, его адвокатская практика нуждается в пересмотре коллегией адвокатов штата. Я понимаю, что его этика — это то, что вы бы назвали недостатком. Что-то о сексе с клиентами? Растрата денег? Подкуп присяжных заседателей?
— Хорошая попытка. Этика моего брата безупречна.
Он улыбается своей улыбкой бешеного пса.
— Я уверен, что мы сможем придумать что-нибудь убедительное.
— Я уверена, что ты мог бы. Государственные служащие всегда выдумывают какую-нибудь чушь, чтобы скрыть свою некомпетентность.
Его улыбка становится шире. Он знает, что сейчас я злюсь. Он чувствует запах крови в воздухе.
— А как насчет твоей подруги Натали? — мягко спрашивает он, сверкая глазами. — Как ты думаешь, понравилось бы ей отмечать остальные свои дни рождения в тюремной камере, благодаря тебе?
Я хочу убить его. Я так сильно хочу убить его, что почти слышу его жалкие крики, когда он захлебывается в собственной крови из колотой раны на шее, которую я ему нанесу.
Сделай глубокий вдох и вспомни, кто ты такая, черт возьми.
Я закрываю глаза, считаю до четырех, затем решаю, что у меня нет времени на остальные дыхательные упражнения. Мне нужно сказать этому парню, чтобы он пошел на хуй как можно скорее.
Открыв глаза, я спокойно говорю:
— Если бы ты попытался посадить мою подругу в тюрьму, ее мужчина сжег бы тебя заживо. Тогда он сжег бы здесь и Мусса и Рокко. — Я бросаю пренебрежительный взгляд на двух крепких морских пехотинцев в форме. — Тогда он нашел бы ваших матерей и тоже сжег их заживо. И твои братья и сестры тоже были бы сожжены. И ваши домашние животные. И ваши дома, и ваши машины, и города, в которых вы выросли. Так что я не буду беспокоиться о ней. Она прикрыта. А что касается моей сестры, брата и папы? Что ж, я не могу контролировать то, что с ними происходит. Жизнь — азартная игра, и я думаю, они бросили несчастливые кости за то, что были моими родственниками. Кроме того, это действительно не было бы моей виной. Вы придурки, у которых все под контролем. Какая бы гадость ни случилась, это будет на твоей совести, а не на моей. Так что делай то, что ты должен делать. Оставь меня прикованной к этому стулу навсегда. Запри меня и выбрось ключ.
После четко выверенной паузы Костюм говорит:
— Есть вещи похуже, чем посадить вас в тюрьму, мисс Келлер. Я уверен, вы можете себе представить, что это такое.
Младший капрал Макалистер выходит вперед. Он смотрит на меня сверху вниз с легкой, злой улыбкой.
Я чуть не смеюсь. Вместо этого я тяжело вздыхаю и киваю головой.
— На самом деле мне не нужно ничего представлять. Я очень хорошо знакома с особой разновидностью дикости, которой наслаждаются бесполезные, никчемные, лишенные члена мужчины. Вперед, ребята. Делайте все, что в ваших силах. Я все еще не знаю, кто такой чертов Деклан О'Доннелл.
Несколько мгновений ничего не происходит. Затем из скрытого динамика в потолке раздается металлический мужской голос.
— Переведите ее в С-9.
Костюм остается стоять на месте. Младший капрал Долбоеб заходит мне за спину и отстегивает мои наручники от стула. Он поднимает меня на ноги пальцами, похожими на стальные когти, которые впиваются в мои бицепсы.
Костюм говорит:
— Будь по-вашему, мисс Келлер. Самое худшее, что есть.
Они вытаскивают меня из комнаты.
На выходе мне удается пнуть Костюм в коленную чашечку. Он с воем падает на пол.
Что за неженка.
36
ДЕКЛАН
Три с половиной дня спустя
— Где она? — реву я, врываясь в двери
