на замедленной скорости.
Нина наклоняется над кроватью. Чувствует противный кислый запах от лежащего там тела.
– Моника, – она старается говорить ровным голосом, – мы знаем, что вы там внутри. Мы вам поможем.
Снова раздается кудахтающий смех. Он кажется знакомым по сотням фильмов ужасов и кошмарных сказок. Совсем не настоящий. И Нина внезапно кое-что понимает. То, что лежит в постели, просто притворяется. Представляет ожидаемую картинку. На самом деле оно не такое.
– Умница, – кивая, произносит существо в постели. – Мне приходится притворяться. У вас нет ни малейшего шанса понять, что я на самом деле такое.
Оно с трудом принимает сидячее положение. На этот раз кажется, что оно и правда забавляется. Не отводит от Нины глаз. Та делает пару шагов назад.
– Думаю, ты хочешь что-то рассказать, – говорит Юэль. – Хочешь нас напугать, так что вперед.
Он пытается быть сильным, смелым. Но это совсем не убедительно. Нине даже не нужно читать его мысли, она и так знает, что Юэль совершенно деморализован.
Ответа нет. Существо все еще смотрит на Нину. Но те крохи мужества, которые ей удалось собрать, уже покидают ее. Она отдала бы что угодно, чтобы эти глаза перестали на нее смотреть.
– Ты демон? – продолжает Юэль. – Дьявол?
– Ну, Юэль. Я и не думал, что ты придерживаешься таких традиционных взглядов. – То, что было Моникой, наконец отводит взгляд от Нины и впивается взглядом в Юэля. – Понять вы не сможете. Я могу только показать. Хочешь, покажу тебе, Юэль?
Нина тоже смотрит на него. Юэль трясется. Вот-вот совсем сломается, счет идет на секунды.
Из них двоих она должна быть сильнее.
– Мне плевать, что ты такое, – заявляет она. – Я хочу знать, почему ты так поступаешь с Моникой.
Существо в постели так быстро поворачивает голову, что шейные позвонки Моники хрустят.
– Ты серьезно думаешь, что это имеет хоть какое-то отношение к Монике? Она просто под руку подвернулась.
Глаза существа блестят. Оно наслаждается происходящим. Юэль прав. Оно хочет открыть свою тайну.
– Я просто автостопщик, попутчик, который вернулся вместе с ней с той стороны, – говорит оно.
Нина чувствует ужас.
– Просто попутчик, – напевает существо дрогнувшим голосом. – Странник, который увидел свой шанс.
Попутчик.
Нина не знает почему, но она уверена, что на этот раз существо говорит правду. В его словах есть чудовищная логика. Оно поразило Монику, как любая другая болезнь.
Моника никогда не была избранной. Просто так вышло. Она была доступна. Вот и все.
– А остальные старики? – спрашивает Нина. – Что ты сделал с ними?
– Я одолжил их, когда надо было разгрузить Монику. Они впустили меня. Их души были широко открыты.
– Потому что они больны, – говорит Нина. – У них нет защиты.
– Они здоровее вас. И способны видеть то, что вы учитесь не замечать еще до того, как учитесь ходить.
Глаза Моники становятся уже. И у Нины внезапно возникает чувство, что она идет прямиком в западню.
Зачем оно все это нам рассказывает? Разве это не лишает его власти?
– Оглянись, – говорит попутчик. – То, что ты называешь реальностью, лишь малая часть всего, что движется здесь внутри. Старики это знают.
Нина осматривается. Кажется, что за пределами света ночника тени сливаются.
У нее голова идет кругом. Прикроватный столик, металлический бортик кровати, стены… Все такое повседневное, обычное. Но это лишь тонкая оболочка, за которой скрываются бездонные глубины.
Попутчик кивает, и затылок Моники хрустит и скрипит. – Но теперь и вы созрели для того, чтобы все увидеть. Я позволил вам искать ответы. Это был единственный способ убедить вас в том, во что вы научились не верить.
Рот существа растягивается в улыбке. На нижней губе трескается рана.
Нина отводит взгляд. Смотрит на Юэля, который раскачивается взад-вперед в кресле.
И она понимает, о чем говорит попутчик. Расскажи им кто-то, они бы ни за что не поверили и были бы вынуждены самостоятельно искать подсказки. Подвергать сомнению собственный разум и все же продолжать поиски знаков, находить закономерности. Они все время играли на руку попутчику.
А теперь они созрели. Попутчик их подчинил, сделал восприимчивыми.
Теперь надо сделать следующий шаг.
– Убирайся отсюда, – говорит Нина.
– Я так и сделаю. Надо двигаться дальше в этом мире. Здесь год за годом будешь оставаться только ты. Даже у стариков хватает ума умереть, чтобы выбраться отсюда. Попутчик облизывает сухие губы Моники. Язык, рыхлый и серый, словно постепенно растворяется во рту.
– Тебе пора сдаться, Нина. Никто тебя не любит. Даже твоя собственная семья. А знаешь, что еще хуже?
Ты тоже их не любишь. Но ты слишком труслива, чтобы это признать.
– Это неправда, – говорит Юэль, глядя на Нину. – Помни об этом. Он просто выводит тебя из себя.
Нина кивает.
Попутчик лишь улыбается. Он все знает.
Нина больше не любит Маркуса. А может, никогда и не любила. Просто выбрала удобный вариант, надежный. Когда знаешь, что у тебя есть. А Даниэль… А что, если попутчик прав? А что, если постоянные выходки Даниэля истощили ее любовь к сыну?
Мать должна любить собственного ребенка, несмотря ни на что.
– Видишь, – усмехается попутчик, – все было напрасно.
Но Нина почти не слушает его.
С ней что-то не так. Она предает всех, кто полагается на нее.
Она сломлена.
В комнате двигается тень. Это Юэль встал с кресла. Он хватает Монику за худые плечи, трясет. Ее голова качается взад-вперед на тонкой шее.
– Заткнись! – орет он. – Мама, я знаю, что ты там! Покажись! Ты должна сказать, что мне делать!
Он похож на ребенка.
– Юэль, – говорит Нина, но получается лишь шепот. – Будь осторожен, ты делаешь ей больно.
– Мама, пожалуйста! Вернись!
Юэль сломлен. И Нина больше не может игнорировать осознание происходящего.
Цель – это мы. Он хочет попасть в кого-то из нас. Поэтому и подверг нас всему этому. Дело все время было только в нас.
Существо начинает смеяться. В затылке Моники что-то хрустит. Юэль отпускает ее, словно обжегшись.
– Вот Нина все и поняла. Зачем мне твоя старая мать? Лежать здесь, пока она не умрет от старости, а меня отправят туда, откуда я пришел?
Нина уставилась на существо. Она пытается не подавать виду, даже не думать о том, что ей только что открылось.
Оно проговорилось.
Его можно отправить обратно. Но тогда придется убить Монику.
От этой мысли в животе все переворачивается. Это не вариант.
– Разве нет? – спрашивает попутчик. – Ты же и так убийца. Ты убила собственную мать.
Нина замечает, что Юэль смотрит на нее, но не может посмотреть ему в глаза.
Внезапно она представляет
