Здесь же обнаружился и старый добрый Айболит. Он стоял у стеклянной стены и смотрел на подёрнутую дымкой сумерек улицу. Услышав мои шаги, обернулся и протянул руку, приглашая подойти ближе. Я подошёл, и следующие минут пять мы уже оба в молчании рассматривали стройные ряды золотых фонарей, освещающих парковые дорожки внизу, гуляющие по этим дорожкам фигурки людей и расстилающийся бескрайний лес за обнесённой высоким забором территорией «учреждения»
— Я просмотрел вашу анкету, — заговорил Айболит. — Дальше, по ходу работы у меня может возникнуть необходимость в некоторых уточнениях, но это уже частности.
Замолчал, а я не спешил говорить. Он обещал мне объяснения, вот пусть и вещает.
— Этот Густав, — наконец продолжил Айболит, — весьма ценный объект. Он обладает уникальными способностями, настолько уникальными, что стал в прямом смысле их заложником. Начиная с юношеского возраста, когда способности начали проявляться особенно ярко, он попал под пристальное наблюдение спецслужб сначала родного государства, а потом и Великобритании. Последние даже похитили его и вывезли к себе для углубленного изучения его способностей, и спустя какое-то время начали использовать их в качестве… Впрочем, не так важно, как они его использовали. Суть в том, что Густав сумел от них сбежать. И не куда-нибудь, а к экстремально настроенным группировкам на Ближнем Востоке. И сразу же стал у них весьма ценным кадром.
— Прямо как у вас, — не выдержал я.
— Точно. Как у нас, у Британцев, и ещё целого ряда желающих. Любая страна, имеющая хоть сколько-нибудь серьёзный подход к вопросам Госбезопасности и научную базу в этой сфере, приняла бы его с распростёртыми объятиями, но он выбрал стать пособником террористов. На его счету не один завербованный высокий чин, тщательно подготовленный смертник и рассекреченная военная тайна. Не говоря уже о текучке — по нашим данным, теракты с участием его «воспитанников» вообще были поставлены на поток. И вот, полтора года назад, во время операции по ликвидации штаба боевиков Густаву снова удалось бежать и затеряться. Спецслужбы ведущих стран вели между собой негласную борьбу, за возможность первыми найти и прибрать к рукам этого уникума. А в итоге, повезло нам. Причём, можно сказать, случайно и благодаря вам, ведь это вы доставили его в полицию.
— И откуда же вы об этом узнали? Не думаю, что ориентировки на такую крупную рыбу висят рядом с ориентировками на рядовых уголовников. — Сострил я, вспоминая, как охренел сам Михеев, узнав, что в его подчинении творится бардак с исчезновением подозреваемых.
— Это не подлежит разглашению.
Да кто бы сомневался.
— Ну и чем же так уникален ваш гений, что развёл вокруг себя такие шпионские страсти?
— Правильный вопрос. Видите ли, мы здесь занимаемся ровно тем, чем занимались Британские службы, от которых сбежал Густав — изучаем человеческий мозг и его способности. Телепатия, телекинез, гипноз, нейролингвистическое программирование, усиление жизненных и мыслительных функций и резервов организма в целом, и многое, многое другое, что сокрыто в голове каждого из нас, но по какой-то причине доступно лишь избранным. Наши исследования ложатся в основу медицинских и технических разработок на пользу общества и государства…
— Я понял, — прервал его я. — У вас здесь очень крутое заведение. Это всё хорошо. Но, может, ближе к моей теме?
— Конечно. Я вёл к тому, что Густав уникальный гипнолог. То, что он делает с мозгом человека одним лишь вербальным внушением по силе воздействия сопоставимо с серьёзными аппаратными и медикаментозными вмешательствами в кору головного мозга, при которых происходит полная разбалансировка взаимодействия её участков.
В душе у меня зашевелилось какое-то недоброе предчувствие.
— А если проще?
— Видите этих людей, — указал Айболит на парк внизу. — Одних мы просто нашли на улице, и это так называемые «потеряшки», кого-то мы забрали из специализированных лечебниц. Так же здесь есть и добровольцы из числа спецагентов, которые находятся в процессе научного эксперимента. Но независимо от того, как попали к нам, все они так или иначе имеют особенности в работе мозга, включая и нетипичные формы амнезии. Мозг и психика человека — это профиль нашего подразделения.
Я посмотрел вниз — вот простые люди, просто спокойно гуляют, словно отдыхают в санатории, а на самом деле, половина из них просто ни хрена ничего о себе не помнит. Сердце сдавило будто в тисках.
— Ну и причём здесь моя жена?
Айболит бросил на меня внимательный взгляд и кивнул:
— У неё полная функциональная амнезия с долгосрочной потерей автобиографической информации и чувства личной идентичности. Иными словами, она не помнит ничего и никого из своего прошлого, за исключением последних примерно шести месяцев, когда очнулась в незнакомом месте под опекой нашего с вами приятеля Густава.
Я задохнулся. Ярость ударила в бошку словно кулак хорошего боксера.
— С-сука… — только и смог выдавить я. — Где эта сука, я хочу его убить! Где он?!
Айболит раздражающе спокойно улыбнулся.
— Во-первых, он слишком ценный экземпляр, чтобы мы допустили его гибель, а во-вторых, он нужен для того, чтобы мы могли разобраться с аномальностью амнезии вашей супруги.
— Аномальностью?!
— Да, там всё довольно нетипично. С одной стороны — причиной потери памяти может стать травма головы, следы которой имеются у Марины Андреевны. А с другой — фактического повреждения структур мозга не выявлено, то есть её мозг абсолютно цел физически. Но при этом мы наблюдаем функциональные расстройства, характерные для серьёзных повреждений. Понимаете? Повреждений нет, но они как бы есть. И это очень похоже на наличие гипнотических блоков. Вы понимаете, о чём я?
Я молчал. И понимал сейчас только одно — мне жизненно необходимо убить этого гада… Айболит воспринял моё молчание по-своему:
— Хорошо, попробую ещё проще. Оговорюсь сразу, что полное обследование ещё не проводилось, но из того, что уже имеется, я предполагаю следующую картину: незадолго до случившегося у Марины Андреевны, по всей видимости, активно развивалась предрасположенность к психогенной амнезии — высокая застрессованность или даже депрессивный синдром. Это подтверждается и данными из вашей анкеты. Потом случилось какое-то событие, вызвавшее у неё шок, и психика не справилась. Потеря памяти на фоне острого стресса — классика бразильских сериалов. Сам по себе этот процесс обратим, рано или поздно психогенная амнезия начинает отступать даже у тех, кто не получает врачебной помощи. Просто потому, что мозгу свойственно вспоминать. Одним словом — человек потерявший память невольно стремиться её восстановить, и на помощь ему приходит память мышечная, ассоциативная, обонятельная, осязательная и так далее. Исключение составляют лишь случаи, когда имеется физическое повреждение коры и структур головного мозга. Тогда восстановиться без специалистов не получится, да и не факт, что получится вообще в полной мере. Так вот, дело в том, что у вашей супруги нет таких повреждений! Повторюсь, физически её мозг абсолютно здоров, даже несмотря на внешние признаки травмы головы! Травма была: удар от случайного падения или насильственных действий — уже не важно, главное, что она могла спровоцировать ускоренное развитие психогенной амнезии, а могла стать и основной причиной амнезии посттравматической. Так же эти факторы могли сложиться один к одному, и усилить друг друга, как роковое стечение обстоятельств. Но в любом случае — эта амнезия должна была стать обратимой, и за полгода у Марины Андреевны должно было восстановиться хоть что-то.
