татуировками целиком?
– Ну… Если быть осторожным, то он сможет недолго показывать фокусы.
– А если не быть осторожным?
– То можно и помереть.
– И что с этим ничего нельзя сделать?
– Я подумаю, конечно…
– А если другого ляока найти?
– Возможно, будет лучше, но тут не угадаешь, – пожимает плечами Мира.
Рихар трет переносицу. Он об этом совершенно не подумал, а это безмозглая гадина ничего не сказала. Он позволил ей снять один из браслетов, а она ему вот так оплачивает? Непроходимой тупостью?
– Ты чего? Это разве помешает? – произносит Мира.
– А ты думаешь, нет? – сквозь зубы шипит Рихар.
Но колдунья совершенно не реагирует на его тон.
– Зачем ему делать что-то сложное? Нужно ведь показать пару фокусов, чтобы убедить, что он настоящий. Разве нет?
– И ты думаешь, это получится?
– Да. Недели хватит, чтобы его натаскать.
Все еще звучит погано, но, видимо, у него нет выхода. Ему нужно зеленое восстание. Большое, страшное. Чтобы эти твари в Совете содрогнулись, чтобы корона отправила сюда солдатню.
– Хорошо. Продолжаем работу.
СААН ИЗ ОБЩИНЫ САИРА
Саан не мог заснуть. Он никогда не считал себя суеверным. Ему казалось, что он твердо стоит на ногах. Будто Саан знает жизнь во всех красках.
Это важно. Если ты ее знаешь, то можешь подстраивать под себя, находясь в любой позиции. Вот он вроде ляока. И даже на хорошем счету. А его боятся даже некоторые эллины. Скорее всего он никогда не решится их тронуть, но само осознание вызывает какие-то приятные чувства. Будто он намного больше, чем есть на самом деле. Но теперь все заговорили про избранного…
Саир сразу сказал, что это полный бред. Саан вторил ему, как обычно, но что-то грызло его изнутри. Ощущение чего-то неизведанного. Будто он ошибался, а на самом деле мир совершенно не такой. Чувство такое, словно земля уходит из-под ног. Теперь ему кажется, что он в состоянии падения. Но осознание помогает. Если ты падаешь, то сделать все равно ничего нельзя, а это означает, что нужно расслабиться. Да? Все так просто? Нет… Страх все еще не уходит. И как тут можно расслабиться, если Сакара знает избранного? И якобы он явится к ним! Само слово омерзительное. Избранный… Вот Саан вылезает из душной повозки. Он один. Перед ним Саир.
– И кто этот избранный?
– Я не знаю. Но он должен прийти к нам завтра. Ты думаешь, что он правда… – Саан не может договорить, он встречается с удивленным взглядом Саира.
– Саан, мальчик мой, мы с тобой должны трезво смотреть на вещи. Я думал, что ты этому научился.
Саан прикусывает губу. Сам чувствует себя дураком.
– Ну, появился ляока, у которого есть дар. Да, это редкое явление. И? Это просто ляока-колдун. И чем раньше мы от него избавимся, тем лучше. Ты же не хочешь, чтобы в Зеленые кварталы явилась орава савварийцев?
– И сами кварталы успокоятся, – негромко произносит Саан.
– Вот именно! Молодежь глупая. Хочет верить в сказки. Нужно быстрее показать, что ничего подобного в жизни не бывает.
– Я соберу людей, – произносит Саан.
– Но убедись, что они не дрогнут, если этот ляока и правда покажет какие-то фокусы.
Саан кивает.
– Ты же сам не дрогнешь? – старейшина по-отечески касается его плеча.
Их взгляды встречаются.
– Ты во мне сомневаешься?
– Саан! Ну конечно, я в тебе не сомневаюсь.
– Я не дрогну. Я убью его.
– Я хочу это увидеть. А затем я все расскажу Ур.
Саан знает, что Саир общается с кланом Ур. Сделка со злом. Необходимая сделка. Вот он сидит своем доме. Меж пальцами гуляет рукоятка ножа. Лезвие сверкает, почти не касаясь кожи. Саан чувствует, что тиски давят на его черепную коробку, но сопротивляться он не может. Кивает, прикусывая губу. Дерьмо. Он должен убить избранного. Он обязан это сделать. Если Саан убьет его, то мир снова станет прежним, а он станет хозяином собственной жизни. Другого выхода нет.
НАДАХ ИЗ КЛАНА УР
Он просыпается в теплой и мягкой постели. Одеяло в стороне. Об его тело трется мягкий мех. Тихое мурчание обычно убаюкивает, но не сейчас. Надах поднимается с кровати. Бросает взгляд на Иш. Обычно у нее чуткий сон, но в этот раз она не просыпается. Или он стал таким бесшумным.
Последние дни ящер чертовски плохо спит, хоть никому об этом не рассказывает. Из-за этого беспокойство только нарастает. Надах выходит из спальни. Ему передан довольно большой дом в Каменном граде. Тут есть места для слуг, но Надах живет тут один. Иш заходит иногда. Он оглядывает этот чертов дом, сжимает каменные перила атриума. Крепко сжимает, будто пытается сломать. Зубы скрипят. Прикрывает глаза. Ему будто сложно дышать. Мелкая дрожь колотит все его тело. Эта сраная зеленая тварь хочет лишить его всего этого? Если Хасвах нападет, то что будет с этой жизнью?
Надах оглядывается по сторонам. Вазы, гобелены, резьба, каменные стены, красивые кресла. И запах благовоний, которые приносит Иш. Она говорит, что прямо из Тигонии. Надах помнит Саввару. Ящеры, что живут здесь, кроме Ур, никогда не были в Савваре, но он ведь и правда вырос там. И это другая жизнь. Совершенно другая жизнь. Она кажется чудовищным сном, в который не хочется возвращаться. Нет. «Не хочется» – это не правильно. Правильно: «страшно». Ему страшно возвращаться, пусть никто и никогда не услышит от него этих слов.
Надах ненавидит собратьев. Они словно маленькие дети. Рассуждают о том, в чем не понимают совершенно ничего. Называют Хасваха тираном. Рассуждают так, будто там сидит обычный король вроде того, что правит землей этих жалких бледных хрупких уродов. Надах помнит, как он впервые увидел Хасваха. Помнит этот трепет. Осознание собственной ничтожности. Эту громоздкую фигуру, похожую на него самого, но источающую яростную жгучую энергию. Помнит этот пылающий синим пламенем единственный демонический глаз. Надах сам чувствовал себя какой-то жалкой и уродливой пародией на Владыку. Весь клан Ур выглядит так. Ему пришлось испить крови Хасваха. После чудовищной боли он стал не просто рабом, но слугой Хасваха. От него прямо к Савваре тянется незримая цепь, которую невозможно разорвать. И Надах всегда слышит голос Владыки, если Хасвах желает с ним говорить.
Последние годы Владыка и правда стал очень активным. Надаху это нравилось. Он получал наслаждение от того, как все эти важные господа трепещут перед ним. Да, были и есть недовольные, но они вынуждены сотрясать трибуну Совета в ярости от своего бессилия. Надах чувствовал, что он держит в когтях их всех. Будто он хищник, схвативший добычу. Она может только скулить и жалобно смотреть на то, как он ее пожирает.
Надах выходит из дома. Оттуда идет в соседний. Там его собратья. Его даже кривит от этой мысли. Собратья… Будто они равные.
– Ты! – он тычет одному из них в грудь. – Идешь к ахара. Ты знаешь, зачем. Проследи. Если поймешь, что это тот, кто нам нужен – убей его.
Ящер кивает. Ляока должен
