Их освободили только большевики. Не выпустили и Протопопова. Его признали психически ненормальным, поместили в лечебницу. В 1918 г. большевики расстреляли его. Похоже, он знал слишком много, и его роль была слишком неприглядной, чтобы сохранить ему жизнь. Точно так же в 1918 г. были ликвидированы Манасевич-Мануйлов, Хвостов, Белецкий, Рузский.
Стоит отметить еще один объект внимания Керенского на посту министра юстиции. Невзирая на провозглашенную свободу партий, слова, печати, он под маркой «черносотенных» запрещал монархические организации и газеты. Таким образом, если бы даже Учредительное Собрание состоялось в сентябре, на нем остались бы представлены только республиканцы, и решение главного вопроса, о государственном устройстве, предопределялось. Как видим, Керенскому дали очень важное поле работы.
«Двигатель» заговора Гучков стал военным министром. Начал он свою деятельность с весьма многозначительного распоряжения. В 1900 г. царь ввел в армии боевые знамена нового образца — с вышитым на них образом Спаса Нерукотворного и надписью «С нами Бог». Их освящали по особому чину, под этими знаменами наши воины сдержали японцев в Маньчжурии, освобождали Галицию, брали неприступный Эрзерум, поднимались в атаки Брусиловского прорыва. Гучков приказал сдать все знамена в Интендантское управление. Якобы для того, чтобы снять с них императорские вензеля. Но дело почему-то зависло. В воинские части их так и не вернули.
Ну и давайте сопоставим. Пока царь был во главе армии, она не потерпела ни одного поражения. Без царя и без этих знамен-икон она не одержала больше ни одной победы. Она стала разрушаться. Еще 1 марта Петроградский Совет за подписью Чхеидзе издал Приказ № 1. В войсках вводилось коллегиальное командование, солдатские комитеты, отменялось чинопочитание, дисциплинарные взыскания, допускалась обсуждение приказов, свобода митингов, отстранение неугодных начальников. По телеграфу Приказ № 1 разослали по России, он попал на фронт.
В воспоминаниях, записанных Базили, Гучков изобразил, что всегда был монархистом в душе, боролся за спасение армии. Как он настоял создать согласительную комиссию, и после трудных споров Петроградский Совет издал Приказ № 2 — уже с пометкой «по согласованию с военным министром». В нем уточнялось, что Приказ № 1 вводится только в тыловых районах, а на действующую армию не распространяется. Но было поздно, во многих фронтовых частях солдатские комитеты уже возникли, и было решено не трогать их во избежание конфликтов. Как всегда, это вранье. Если военный министр хотел спасти армию, не лучше ли было вместо согласительных комиссий издать свой приказ по войскам, о недопустимости принимать распоряжения посторонних организаций? А Приказ № 2 «по согласованию с военным министром» подтвердил на всю страну — да, Петроградский Совет имеет право командовать армией, устанавливать в ней свои порядки.
Но и после издания Приказа № 2 сам Гучков, собственными распоряжениями распространил на все вооруженные силы многие положения Приказа № 1. Он провел и капитальную чистку командного состава, поувольняв троих главнокомандующих фронтами, ряд командующих армиями, корпусами, дивизиями, старших офицеров. Многих снимал «за монархизм», как главнокомандующего Румынским фронтом Сахарова. Сами по себе масштабы чистки сломали армейский порядок, подорвали авторитет начальников, солдатские комитеты принялись помыкать ими, а командиры начали заискивать перед солдатами, опасаясь, что их обвинят в «контрреволюционности» [22].
Разложение пошло стремительно. 19 апреля немцы ограниченными силами предприняли частную операцию на Юго-Западном фронте, решили отбить Червищенский плацдарм на р. Стоход. Его обороняли 14.147 человек. Из них в бою было убито и ранено 996, а 10.376 пропали без вести. То есть сдались или дезертировали. После этого Людендорф пришел к выводу, что России можно не опасаться, и на фронте наступило затишье. Русские были уже не способны на активные действия, а неприятельское командование приказало не тревожить их. Опасность сплачивает людей, не надо мешать им разлагаться дальше [88].
«Третий кит» Временного правительства, Милюков, стал министром иностранных дел. И если царская власть отстаивала национальные и государственные интересы, то теперь послы Англии и Франции распоряжались российскими министрами, как своими приказчиками! Каждое их слово становилось непреложным указанием, обязательным к исполнению [48]. Кстати, подобная зависимость от иноземцев становилась отличным козырем для большевистской и немецкой пропаганды. Агитаторы внушали: «министры-капиталисты» продались с потрохами, воюют за чужеземные интересы. А германское командование 29 апреля утвердило текст новой листовки для распространения на фронте — «русские солдаты являются жертвами британских поджигателей войны».
Вот теперь-то в Берлине возникли реальные надежды не только как-нибудь продержаться, а завершить войну с крупным выигрышем, за счет России. Активизировали поддержку большевиков, снова выделили Парвусу крупные суммы, 5 млн марок. Германское руководство одобрило формулу, придуманную генералом Гоффманом. Призывать к миру «без аннексий и контрибуций», но при этом не забывать «право наций на самоопределение». Области, которые самоопределятся, попадут под контроль немцев. В немецкой ставке даже выпустили брошюру «Будущее Германии» с картой России, там были обозначены месторождения полезных ископаемых, места проживания «нерусского населения», рассматривались возможности колонизации [88].
Но снова мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией! Германия делала ставку на революционеров, а Милюков, еще недавно вопрошавший с трибуны «глупость или измена?», принялся собирать этих революционеров в Россию! Министерство иностранных дел разослало указания российским посольствам и консульствам за рубежом — предложить политическим эмигрантам воспользоваться амнистией. Мало того, обеспечить им проезд на родину за казенный счет [97].
Новые властители России поспешили засвидетельствовать лучшие чувства не только перед союзниками и революционерами, но и перед международными еврейскими кругами. Под руководством Керенского стали разрабатывать закон о равноправии иудеев. О том, что «черта оседлости» уже отменена в августе 1915 г., никто не вспоминал. Авторы обращались к думской «Коллегии еврейских общественных деятелей», согласовывая каждое положение. Причем члены Коллегии оказались более рассудительными, чем министры и их помощники. Указали, что публикация такого закона будет выглядеть просто глупо. Предложили, чтобы он носил общий характер и отменял все существующие вероисповедные и национальные ограничения» [70]. Керенский с товарищами учли критику и сделали именно так, как просили.
Их усердие оценили. Сам Шифф прислал телеграмму министру иностранных дел Милюкову, впервые принял благожелательный тон к России, поздравил с «великой и бескровной революцией». Милюков в ответной телеграмме рассыпался в изъявлениях дружбы. Стараясь подольститься, расхвалил кафедру социологии, которую Шифф основал в одном из американских университетов. Между прочим, это упоминание в правительственной телеграмме наводит на размышления. Дело в том, что кафедра Шиффа стала первым в США центром, который начал на научном уровне внедрять теории иллюминатов.
Это одно из самых радикальных течений масонства, основанное в 1776 г. в Баварии Адамом Вейсгауптом. В переводе с латыни «иллюминаты» — «просвещенные». Хотя возможно и иное толкование: «люди света», «несущие свет» (а «князем света» оккультисты называют Люцифера). Они провозглашали своей задачей разрушение всех мировых религий, монархий, института
