меня, видимо, у них не нашлось яда и ножа.
Миреллу обвинили в том, что она устраивала заговор против Листрадов. Никакого заговора, конечно, не было, но несколько лордов, которые раньше подчинялись Мидам, подтверили, что Мирелла устраивала козни. Даже ее прежние родственники, Циммеры, не поддержали ее. Потому было решено не лишать ее титула, но отправить на острова Зверолюдов без возможности покинуть их.
— Так и есть, — кивнул Левален.
— Когда у меня появится возможность, я подниму этот вопрос, — внезапно выдал Ацелас из-за спины калеки. — Ацелас Альтмер. То, что сделали с вашей семьей, отвратительно.
Мирелла выдала короткий горький смешок.
— Спасибо, Ацелас Альтмер, но это не имеет смысла. Справедливость уже проиграла. Дом Мид уже не существует. Я – последний представитель, а значит дом считается умирающим… Да и зачем это все… Стой-ка, — глаза Миреллы поднялись на Левалена. — Я знаю, что я могу сделать. Левален… Я подумаю… Мне надо подумать… Зайди ко мне послезавтра утром. Мне нужно как следует подумать.
— Конечно, Мирелла, конечно. Послезавтра…
Раздался испуганный крик, сзади началась беспокойная возня. Люди сбивались в кучу.
— Егдир! — послышался нечеткий голос бобра. — Фты фтиво, Егдир?
Левален, Ацелас и Валения тут же подбежали ближе. Единорог, которого, по-видимому, звали Егдиром, лежал на руках бобра. Изо рта его шла пена, а руки и ноги лихорадочно дергались в стороны.
— Разойдитесь! — прокричал Левален. Единорог тут же, будто и не валялся на полу, вспрыгнул, издал дикий лошадиный ржач, и помчался на Валению. Заметив это, Ацелас прыгнул, в последний момент сбив девушку с ног. Егдир пролетел мимо и врезался длинным рогом в одного из стражников. Голова черепахи была проткнута насквозь. Единорог выкрутился, вытащил окровавленный белый рог из головы и выхватил меч из ножен падающего стража.
— Егдир, нефт! — крикнул его товарищ-бобр. Копыта стукнули вновь и единорог оказался возле бобра, полоснул его по груди, ударил ногой и толкнул того к краю залы – туда, где вниз падал водопад. Эльфы и зверолюды пятились к стенкам, а стражники только начали понимать, что происходит. Еще одним ударом копыта единорог попал по голове бобра, раскроив тому череп. Следом его глаз пал на эльфа, который бежал к винтовой лестнице, ведущей наверх. Егдир в несколько шагов настиг его и пронзил грудь одновременно клинком и рогом. Эльф упал на лестницу. Единорог обернулся. Стражники, обнажив короткие мечи, подходили ближе, сжимая его в кольцо. Он снова издал дикий лошадиный крик, без намека на слова, которые могли бы содержаться в нем. Егдир размахивал мечом, брыкаясь и не давая стражникам подойти.
Внезапно сзади него выросла фигура, заслонившая солнечный свет. Огромный медведь одной рукой выбил клинок из рук, другой схватил его за бок так, что когти впились внутрь плоти, не давая возможности двигаться. Выбив меч, рука ухватилась за рог, который чуть не проткнул голову медведя. Последним движением, раскрыв пасть, Оберон сомкнул челюсть на шее Егдира. Хрустнуло. Оберон двинул челюстью еще раз, окончательно перекусывая хребет. Единорог повис, голова упала на руки медведя. Оберон отнял клыки от Егдира, сплюнул кроваво-мясную массу, и отпустил тело, которое упало к ногам стражников.
— Помнишь, я говорил, что от становления зверолюдом иногда сходят с ума? — спросил Левален, поднимая Ацеласа с пола. Принц, встав, поднял Валению, которую прикрывал телом. — Так вот. Сходят они с ума не обязательно сразу.
Глава 28. Адриан
Таверна полнилась звуками. Шумные компании дико ржали, обсуждали предстоящую уборку озимых зерновых культур, цены на пиво в столичных кабаках и какого-то Джона или Джека, который на прошлой неделе попался с любовницей на глаза жене, за что та проткнула его бедро вилами. На сцене, в фиолетовой шляпе и зеленом жакете, бард по кличке Соловей распевал известные всем баллады.
Уморившийся, нелепый,
К нам зашел в таверну гном!
«Весь в моче, вот образина!»
«Нет, смотри, какой урод!»
В бороде он рылся долго,
Поедал своих же вшей!
Шел туда, где бара стойка!
Гной сочился из ушей!
«Мой корабль с Гардариса,
Приволок меня к мечте!
Мне хотелось б обручиться.
Есть ли кто по вкусу мне?»
Адриан перестал слушать, не желая слышать концовку этой похабной песни. Он вообще не хотел посещать сегодня Семь великанов, более того, никогда не был здесь. Адриан прекрасно знал, что здесь происходит: люди напиваются, разговаривают и находят женщин на одну ночь. Причем мало кого интересовало, было ли это платное мероприятие, или же женщина была столь падка на харизму собиравшихся здесь пьяниц. Адриан чувствовал себя не в своей тарелке. В этой тарелке он не хотел не то что пить или есть, но даже находиться.
Однако, новое назначение, неожиданно свалившееся на него, обязывало провести с командой хотя бы какое-то время. Гон что-то рассказывал, активно жестикулируя и вдруг, прислушавшись, различил концовку песни.
И под общий плач и хохот,
Женщина вдруг подошла.
Протянула руку гному,
И сказала, не тая:
«Друг мой, я готова выйти
За тебя ну хоть сейчас!
Только вот с моим преданным
Ситуация — атас!»
Отвечал ей, удивленный
Гном, расправив бороду.
«Я же женщина, о чем ты?»
Показала вдруг пизду!
— Фу… — вырвалось изо рта Адриана. В таверне раздался хохот и восторженный визг. Даже те, кто пришел вместе с гномом, не смогли сдержать эмоций. Гон вскипел, лицо его побагровело, и он посмотрел злобными глазами на Соловья.
— Ты чего, пес собачий? — он встал на лавке и следом, чтобы обратить на себя внимание, запустил вилку, измазанную в
