Солнце светило прямо ему в лицо отчего он сощурился и вокруг его глаз образовались небольшие морщинки. Светлые волосы казались ещё более выгоревшими. Он правда был похож на древнегреческого боженьку.
До чего хорош, поганец!
— Это ещё почему?! — скрестила руки на груди, и приподняв бровь, посмотрела в его искрящиеся карие глаза.
— Потому. Нас ждёт сцена, сеньорита, — улыбнулся он, а у меня остановилось сердце.
Что?!
— Что?! — только и пришло на ум.
— Ты слышала. Ты, я, музыка, сцена, танец.
Нет!
— Нет! — мой ум просто отказал, выдавая мысли без ретуши или хоть какого-нибудь мало-мальски значимого дополнения.
— Да.
— Нет! Ни в коем случае!
— Совершенно точно и непременно, — широко улыбнулся Оливер и придвинулся ближе ко мне.
Моё дыхание стало сбивчивым и неровным, ладони вспотели, а перед глазами появились яркие вспышки. В ушах только и звучали перешёптывания моих соперников, когда я рухнула на паркет три года назад. Зажмурилась, чтобы…
Да хрен его знает, зачем я это сделала! Ведь это ничерта не помогает ни избавиться от голосов в моей тупой голове, ни успокоить моё несчастное и глупое сердечко!
— Габи, посмотри на меня, — мягко, но требовательно прошептал Оливер и коснулся моего плеча.
Одернула его и отступила на шаг назад.
— Не прикасайся ко мне! Ты всё подстроил! Задабривал меня своими вениками и пудрил мозги сообщениями, а сам втихую за моей спиной всё решил за меня! Но как?! Ты ведь здесь не учишься и не мог влезть со своей гениальной идеей! — заорала я, обрадовавшись, что мой голос вернулся и способность повышать децибелы за секунду тоже.
— Ну… Как тебе сказать, — потёр он подбородок, смотря куда-то за мою спину. — Скажем так, у меня были сообщники.
Я прищурилась.
— Джойс! Ну, конечно, — догадалась я, раздосадовано покачав головой. — Ты и ей мозги запудрил?! Как вообще Трэвис допустил это?!
— Он был не против, — широко улыбнулся Оливер.
Я открыла рот, но поняла, что слов нет. В смысле не против?! Это как?!
— А Диего?! — просипела я.
— Аналогично.
Мне показалось, что земля подо мной задрожала и вот-вот разверзнется, и поглотит меня.
— Зато я против! Что, вообще-то, важнее мнения всех остальных, не так ли?! Ведь это мне выходить туда, правда?! Ведь это меня никто не спросил, да?! Негодяи! Я вам всем это ещё припомню! — смело заявила я и в руках появилось столько силы, что сдерживать себя было бы кощунством. Поэтому я начала молотить слишком весёлого и самоуверенного Оливера по груди. Он не сопротивлялся, подставив себя под мои удары и продолжая довольно улыбаться.
— Моя фурия, я обожаю твой темперамент, но прибереги силы для выступления, — игриво поддел он меня, и я превратилась в ту самую бешеную фурию, готовую разорвать его.
Завопив не своим голосом, накинулась на него с новой силой и оттолкнула к стене здания.
— Ты говнюк! Негодяй! Разрази тебя гром! Урод! Паршивец! Макака волосатая! Влез в мою жизнь! Я тебя ненавижу! Я тебе покажу! Ты ещё пожалеешь, что ступил на эту землю! Ты как миленький, поджав хвост, побежишь к своим кенгуру! Я тебе в кошмарах буду сниться! Я… — мою гневную тираду перебил хлопок его ладоней перед моим носом.
Подпрыгнув, я тихо зарычала, испепеляя его взглядом.
Ненавижу этот трюк!
— Ух, тигрица моя любимая, — подразнил меня, властно обхватив мою талию своей рукой и прижав к себе. — Раз уж я завладел твоим вниманием, то задам всего один вопрос. Тебе слабо?!
Я чуть не задохнулась от возмущения и неожиданности.
— Что?!
— Ты слышала. Слабо, любимая?! — крепче прижал к себе и наклонился ко мне так, что наши носы чуть не соприкоснулись. — Слабо выйти на сцену со мной и довериться мне?!
— Я тебе сейчас нос откушу, а потом язык вырву, — процедила я, отклоняя назад голову, отчего наши бёдра ближе прижались друг к другу.
— Любимая, не уходи от темы. Слабо?! — подмигнул мне с мальчишеской игривой улыбкой.
Я была готова взорваться от гнева и ярости. Вызов! Майкл тоже бросил мне вызов в баре, но сделал это как-то ненавязчиво и аккуратно. Оливер же шёл напролом и в лоб бросил мне эти слова.
— Не смей брать меня на слабо, — предупредила я, сузив глаза.
— Уже, любимая.
Обхватив мои бёдра, он прижал их вплотную к своим. Я смотрела в его глаза и не могла найти слов. Крики закончились, мысли запутались, и я растерялась. Хлопая глазами, пыталась найти слова, чтобы выйти из этой ситуации победительницей, но поняла, что выиграю только если приму вызов. Во всех остальных случаях я проиграю.
— Я не могу выйти на сцену в этой одежде! Я в кроссовках, чёрт побери! — воскликнула я и Оливер победно улыбнулся.
— Я тоже. Любимая, мы не на паркет сейчас выходим, а на простую сцену. Пока я стоял тут в ожидании тебя, то успел заметить разукрашенных как кукла Чаки, мать её, девушек! — с энтузиазмом произнёс он и я невольно рассмеялась. Смех получился нервным, но мне было полезно немного переключиться. — Поверь мне, ты в этих джинсах, что так обтянули твою аппетитную задницу, выглядишь в тысячу раз сексуальнее, чем эти куклы в трусах со стразами. А в этой блузке, в вырезе которой я сейчас вижу соблазнительную ложбинку и мечтаю уткнуться в неё носом, ты чертовски маняща. Мы с тобой возьмём их без лишней мишуры, перьев и блеска. Только мы и музыка. Только ты и я. Только наш танец, — прошептал он, лаская своим нежным взглядом.
Оливер никогда не жадничал на комплименты. Практически в каждом сообщении, что он мне писал было нечто подобное, что заставляло моё глупое сердечко биться чаще в энергичном танце.
— Мы не репетировали, — снова возразила я.
— Нам с тобой не нужны репетиции, это же мы, Габи. Мы просто поговорим через танец, — уверенно ответил он, крепко держа в своих объятиях.
— А музыка?! — не сдавалась я.
— Выбрал.
— А моё бедро?! — слишком жалостливо протянула я.
