class="p1">— Оставайся с Любавой, хорошо? Будешь помогать терема тушить.
— А ты куда?
— Мне пора занять место во главе войска и помочь Радмиле.
— А можно с тобой?
— Нет. — Он порывисто обнял ее. — Пусть каждый делает то, что умеет.
— Хочешь сказать, я лучше всего таскаю ведра? — пробурчала Тайка ему в подмышку.
Дивий воин покачал головой:
— Твоя сила — объединять людей. Не замечала разве? Стоит тебе начать что-то делать, и остальные подтянутся. Помоги Любаве и остальным, царевна. Это ведь и твой народ!
И, пока Тайка стояла столбом, осознавая услышанное, сиганул вниз. Как бы шею не свернул, высоко ведь!
Но в следующий миг послышался топот копыт, и Тайка выдохнула, а Любава дернула ее за рукав:
— Не свешавайся так — сверзишься. Воевода дело сказал. С нами не пропадешь! И он тоже не пропадет. Чай, не впервой воюет-то. Идем, покажу, чё к чему.
И Тайка пошла. Только успела подумать, куда бы одеяло деть, а Кладенец — оп — и превратился в черпало с длинной ручкой. Таким как раз удобно пламя заливать — руки не обожжешь.
Сперва ей было очень страшно бегать по кровле, но Любава скакала туда-сюда, как горная козочка, и командовала:
— Строим цепь, ребяты! Поднимаем-поднимаем! Эй, там, у колодца, не зевай!
Вскоре Тайка втянулась. Стала подбадривать тех, кто рядом. А когда кто-то затянул песню, подхватила. И по толпе пошел радостный шепоток:
— Сама царевна с нами — ну, значит, дело скоро пойдет на лад.
Второй вражеский горыныч — помельче того, с которым сражался Эдуард, — налетал еще дважды, пыхал огнем, и тогда защитники крыш разбегались и прятались за печными трубами. В третий раз змей выплюнул несколько жалких углей, и Тайка затоптала их — даже воду поднимать не пришлось.
— Таперича ему унутре накопить огня надобно, — улыбнулась Любавушка, размазывая по лицу сажу. — Сталбыть, у нас передых. А потом, коли понадобится, снова по воду пойдем.
А тут как раз и дождь кончился. А Кладенец только-только зонтиком стал… Пришлось попросить его превратиться опять в подвеску.
Люди, конечно, налетели на Тайку с расспросами: а правду ли кричали с небес про Доброгневу? А кто ж ее так? А чем? А когда? Она всем улыбалась, но отвечала односложно — на пространные объяснения просто не было сил. Внимательная Любавушка, заметив это, замахала руками:
— Уйдите, сплетники вы, язык без костей! Не видите, чо ли, умаялася царевна. Успеете ыщщо порасспрашивать. Опосля!
Тайка подняла голову:
— Ой, смотрите, уже рассвет!
На востоке и впрямь разгоралась золотая заря, уходило темное время, возвращалась надежда.
Она набралась смелости и вскарабкалась повыше, на самый конек крыши. Вот бы увидеть, как там Яромир воюет! Или дедушку одним глазком разглядеть. Да хоть кого-нибудь из друзей-приятелей — просто убедиться, что у них все в порядке…
Любавушка подобрала юбки и, кряхтя и охая (больше напоказ, конечно), влезла следом.
— Куда тебя несет, царевнушка? Не ровен час, стрелу поймаешь. Та-а-ак, а энто что у нас там? Нешто подмога вражеская подоспела?
— Нет, это наши!
Тайка приложила ладонь козырьком ко лбу. Глаза ее не обманули: в небе летел клин, похожий на журавлиный. Только это были вовсе не птицы, а горынычи. Своего собрата — того, что поджигал терема, — они просто смели, раскрутив за хвост и отбросив за гору. Ну и силища!
Во главе процессии яростно махал крыльями Митяй — Тайка его в основном по размеру узнала. Да уж, не зря говорят: мал да удал. И как они узнали только, что Светелград ждет помощи? Наверное, Лис все-таки починил зеркало и теперь наблюдает за ними, как и собирался…
Но это было еще не все: со стороны леса к столице быстрым шагом приближалось разномастное войско. Плотные ряды щетинились копьями и рогатинами, иные держали в руках обычные крестьянские вилы, но лучников и щитовиков тоже было немало.
— Вроде на первый взгляд босяки какие-то, а идут ровнехонько! — восхитилась Любавушка. — Чьи ж то люди?
— Вольные волкобои.
Тайка узнала Душицу, что вышагивала во главе отряда, и помахала ей рукой, но воительница, конечно, не увидела.
— Это ж разбойники-душегубы! Нешто и они на нашу сторону встанут?
— Встанут. Они мне обещали. — На сердце сразу потеплело. — Даже без письма пришли на выручку.
Солнце поднялось над обгоревшим теремом, и упыри попрятались в тени, а злыдни натянули на носы черные капюшоны. У северных врат дотлевали угли — там выгорело немало домов, но, к счастью, дождь не дал огню перекинуться на соседние здания.
И вдруг — бабах! Земля дрогнула. Тайка едва не скатилась кубарем с крыши, но уцепилась за ногу Любавушки, а та — за трубу. Так они и повисли. Что это было? Никак землетрясение?
— Ой, не удержу, нет моченьки! Сигай на гульбище, царевна.
Она воспользовалась советом — сползла по скату (толстовка задралась, и Тайка насобирала в живот заноз) и спрыгнула на более пологую часть крыши. Вот только теперь башенка перегородила ей весь обзор.
— Что там, Любава?
— Да горынычи шлепнулись: наш и не наш. Прям на упыриное воинство сверху, ха! Немало супостатов передавили — а так им, гадам, и надо!
Любавушке удалось вскарабкаться повыше, она поднялась на цыпочки и даже шею вытянула, чтобы лучше видеть.
— А наш-то горыныч цел? — заволновалась Тайка.
— Оба целы. Ыщо дерутся! Таперича клубком катаются по лужку и грызут друг дружку. Куси его, родненький, куси! Ой, царя вижу тоже. Жив-здоров! Белым волчиком прыгает, резвится. И воевода с ним — аж трех упырей на меч насадил, как перепелов на вертел. И дружина не отстает — красные кафтаны так и мелькають.
— Уф… — У Тайки словно камень с души свалился.
Тут с поля донесся ужасающий рев, и Любавушка захлопала в ладоши:
— Ага-а! Наш-то горыныч чужому хвост оттяпал. Ишь, валяется, извивается — как у яшперицы. Может, новый и отрастет, да уж никак не вскорости.
— Тая, Тая, где ты? — раздались откуда-то сверху приглушенные вопли Пушка.
— Я тут, а ты где?! — завертела головой она. Кажется, голос доносился с соседней крыши.
— Я застрял в трубе! Вытащи меня-а!
— Ой, сейчас! — Тайка глянула вниз: высоко, страшно. — Как тебя угораздило, Пушок?
— Мы с Эдиком сражались с этим зеленым земляным червяком… — всхлипнул коловерша. — А потом упали…
— Ты с ума сошел! Куда тебе в воздушный бой?
— Я же богатырь-коловерша! — обиделся Пушок. — И там мои были. Мама, брат… и Тучка тоже. Разве я мог ударить в грязь лицом?
— Не в грязь, так в сажу… Иду я, иду!
Ох, была не была: Тайка перепрыгнула на соседнюю крышу — к
