номер два все мешки заберет.
Чтобы страх тебе в душу не лез, в потроха,
Можешь взять у него именной пистолет,
У него их вагон: это все чепуха,
Что у нас в СССР экономики нет!
У меня на железной дороге
Очень много хороших друзей,
Мы рабочие наши итоги
Пишем ручкой, и всем веселей!
Возле Сочи товарищ, серьезный на вид,
Подойдет, постучит: тук-тук-тук, раз-два-три!
Пять коробок возьмет, это друг мой, Давид,
Он портфель тебе даст. Ты в него не смотри.
В Очамчири пошире два глаза открой:
Трое в кепках — Зураб, Сулико и Ашот —
Вслед с перрона тебе помахают рукой,
Ты им крикни: «О’кей!» — значит, все хорошо!
Если с просьбой друзья обратились —
Так живу я, — придумай, сумей,
Чтоб товары по рельсам катились,
Чтобы людям жилось веселей!
На стоянке в Сухуми сходи на вокзал,
Передай коменданту сердечный привет!
Ай, не прав, кто зачем-то когда-то сказал,
Что у нас в СССР экономики нет!
И, бумажный пакет от него получив,
Из пятнадцати тысяч одну можешь взять.
А пока будь здоров, будь свободен и жив!
Я пойду к машинистам — состав отправлять!
Пусть в душе ветер странствий не дремлет.
Посошок на дорожку налей!
Да и пей. Бог создал эту землю,
Чтобы всем нам жилось веселей!
1984
«Товарищи, братья, друзья…»
Товарищи, братья, друзья,
Пишу вам записка короткий:
Обидно, конечно, что я
Пропал за железной решеткой.
Я первое время считал,
Что все это — дружеский шутка,
Ведь я же, как трактор, пахал,
Как зверь, до потери рассудка!
За два месяца сдал
Пять железных дорог —
Хоть без рельсов и шпал,
Но зато точно в срок,
А теперь на допросе
Сижу, глух и нем,
И икру от лососей
Задумчиво ем.
Я был в настоящей тоске
На обыске, перед арестом,
Когда у дверей, в уголке,
Стоял и краснел, как невеста!
Начальник искал капитал
В пижамах моих и сорочках,
А я бриллианты глотал,
Теперь у меня камни в почках!
В общей камере год
Я провел не спеша,
Там теснится народ,
Как в тарелке лапша.
У судьбы под пятой
Я дождался свой час,
Применил золотой
И бумажный запас!
Мне дали с открытой душой
Права на отдельный жилище, —
Все поняли, кто я такой
И с кем я делю свои тыщи!
Меня за леса и холмы
В угодья свои и усадьбы
Полковник, начальник тюрьмы,
Позвал на серебряный свадьба!
Я к нему перегнал
Грузовик серебра,
Дал соседям сигнал,
Чтоб кричали «Ура!»
Я стату́ю ему
Дал в подарок, а в ней
Все внутри по уму,
Даже лифт для гостей,
Чтоб возможность иметь
На любимый Кавказ
В непогоду смотреть
Изнутри через глаз!
И пусть впереди страшный суд,
Пускай там народ злой и дерзкий.
Как в песне хорошей поют,
Не нужен нам берег турецкий!
От взрывов и войн в стороне,
С утра выпив крепкого чаю,
Уверенность в завтрашнем дне
Всем сердцем своим ощущаю!
Здесь за каждым углом
Теплота и уют,
А лопату и лом
Я прошу — не дают,
Я сижу у камина,
А мне возле штор
Ставит в вазу жасмины
Товарищ майор.
За лимонную дольку
Со всех своих сил
Старшина пляшет польку,
Чтоб я не грустил!
На воле разлад и разрыв,
И дружба народов не в моде,
А я не ругаюсь, я жив,
А жив — это значит свободен!
Правители для куражу
Идут друг на друга с боями,
А я лучше здесь посижу,
Зато не в окопах, не в яме!
Я врага не хочу
Раскалять добела,
Нам вполне по плечу
Вместе делать дела —
Под железной пятой
Каждый день, каждый час
Применять золотой
И бумажный запас!
1986
«Вай-вай-вай, какие люди есть в столице…»
Вай-вай-вай, какие люди есть в столице!
Я приехал на вокзал, добром делиться,
Начал джинсы продавать — сто двадцать штук,
Покупатель подошел, как по заказу,
Говорит: «Не суетись, возьму все сразу!»,
Говорит: «Ты мой товарищ, я твой друг!»
Мы в подъезд зашли, чтоб сделать передышка,
Он играть со мною начал в кошка-мышка,
Бровь нахмурил, показал свой красный книжка,
Говорит мне: «Конфискован ваш товар!»
Только я имею тоже голос строгий —
Мне в подарок на дорогу друг мой Гоги
Красных книжек двадцать штук нарисовал!
Я за горло взял врага, как злого зверя,
Вынул двадцать документов из портфеля
И сказал на всякий случай: «Руки вверх!»
Каждый глаз его на лоб от страха вылез,
Он сказал: «Кончай, товарищ, помирились!
Я все понял, ты — серьезный человек!»
Я серьезный, я продал ему все джинсы,
Пожелал от всей души красивой жизни,
В общем, так и не использовал кинжал!
Я серьезный, мы с ним вправду помирились,
Его пальцы, как пропеллеры, крутились,
Когда он мне двадцать тысяч
