зрения. Я не хочу давать определения твоим чувствам. Знаю, что ты начнешь спорить и возражать. В любом случае полезно понять собственные желания. Просто ли тебе хочется побеситься с Паолой вместе или пойти на созидательный открытый диалог.
* * *
Флав чуял, что готов был пойти на диалог и принять нынешнее состояние Паолы, если бы только уверился в результате. Кто мог дать прогноз на ее будущее развитие?
Флавиан просиял — такой советчик существовал, и ненавистью тут не пахло. Теперь причина мягкого отказа царевича стала предельно ему ясна. Уголки чувственных губ разошлись еще шире — иметь подобного врага Флаву не хотелось. Его и не было. Лукас запросто сумел бы открыто ранить чувства Флава, но наоборот обошел острые углы. И несмотря на многочисленные минусы характера Лукаса, уж Лукас-то не стал бы читать Флаву нотации на тему эгоизма и попрекать желание отдаться кому-то со всей страстью и получить не меньшую в ответ!!
Флавиану захотелось опять поговорить с Лукасом, обсудить с ним ситуацию, правда, никакой объективной причины думать, что Лукас займется его маленьким, с точки зрения государственных, делом, не было.
Психолог Максимилиан вел приемы и разбирал любые проблемы гражданских лиц, его старший брат Лукас похожую практику не имел, и все же Флавиан полагал, Лукас не откажет.
Ему как сыну любимой женщины Лукаса, в любви Лукаса и Тамико прозорливый Флав никогда не сомневался даже при том, что ни одного доказательства этой любви не существовало.
Глава 374. План мщения
Лалия терпеливо расчесывала волосы крошечной дочери, снисходительно слушая, как та канючит:
— Мааам! Я хочу на эту вечеринку! Хочу! Теперь он не сможет меня не пустить!! Я надену маску, обещаю!!
Лалия мягко улыбнулась, любуясь, как солнечные блики играют в каштаново-рыжих прядях Самиры.
— Зачем тебе развратник, не ценивший тебя в прошлом? Маска? Просто подрасти, не стоит увлекаться мужчинами раньше времени. А уж если они тронут тебя, папа не одобрит.
Самира поджала маленькие, но очень пухлые, «в Эрика» губы.
— Это месть, мама! Меня переполняет желание утереть ему нос!
Лалия отложила гребень.
— Влюбить и бросить? Подожди, выжди время, не нужно бросаться сломя голову.
Дочь возразила:
— Пока я подрасту, он сумеет успеть пройти Церемонию с кем-нибудь, и тогда кончено! Я стану считаться вне закона!
Лалия погладила дочку.
— Тогда папа найдет другой способ. Не волнуйся, пренебрежение этого типа не останется безнаказанным!
* * *
Флавиан превратился из царствия льда в настоящий гейзер, он больше не изображал эмоции, проживая те на самом деле, и хотя все еще оставался самонадеянным и напыщенным, Лукас обнаружил, что общение с сыном любимой доставляет ему реальное удовольствие.
Лукас отдавал себе отчет, что Флавиан ловко играет на его тщеславии, но не мог отказаться от соблазна прослыть мудрым советчиком, особенно из-за бахвальств Флава в прошлом.
Хотели мужчины того или нет, отношения с Тамико делали их ближе. Тамико они, разумеется, не обсуждали, Лукас рассказывал о Паоле:
— Смешно, конечно, но любовь Поли к пирожным выдает нехватку сладости в ее чуть приторной и романтической жизни. Слабое здоровье породило в ней множество страхов… А еще жажду непотопляемых нежности и надежности…
Флавиан слушал предельно внимательно:
— Как считаешь, царевич, она когда-нибудь оттает? Воспламенится?
Лукас уточнил:
— Потеряет осторожность и станет способной на безрассудства? Не думаю. Она склонна к поступкам, но в безопасном мире, на амбразуры эта девушка не пойдет.
— Ох, — Флав опечалился, — то есть это россыпи сахарной ваты и карамельные иллюзии… До скончания дней…
Лукас с улыбкой поправил:
— Не так сурово, но она скорее нежная, чем страстная и жаждет душевного спокойствия и заботы. Классическую хорошую семью в человеческом понимании.
Флавиан знал, он чувствовал это еще при первой встрече с загорелой красоткой. Он и обольстил Паолу раскованным, но невинным флиртом. А потом будто сам забыл о своем открытии и начал наделять Паолу выдуманными, но такими желанными качествами.
Захотел, чтобы Паола стала, как… Тами. Как его сильнейшее чувство, трансформировавшее в сыновнюю любовь, но сами качества, разбудившие в нем вулкан страстей, нравились Флавиану и в других…
У Паолы был иной характер, и в уютной тиши Лукасова кабинета Флаву легко было признать, что он пытался обмануть всех, выдавая безумную очарованность, быть может, даже внешностью Паолы за любовь.
Глава 375. Прием
Доверчиво заглядывая в пронзительные голубые глаза, Самира жаловалась своему дяде Максимилиану:
— Мама считает, что я слишком маленькая для вечеринок, а папа не признает их совсем!
Макс, любитель и устроитель праздников, посочувствовал:
— Мда, несладко… Зная твоих родителей, не удивляюсь вовсе, но думаю, гуляния с умом и в меру никому еще не вредили.
Самира вздохнула:
— Вот так мне не повезло… Дядя, а может, ты сводишь меня куда-нибудь? Только им не говори, а то они не пустят… Скажи, что я с тобой, они убедятся и не станут беспокоиться, а потом мы тихонько…
Макс ухмыльнулся:
— Хитруша.
Самира оправдывалась:
— Ну, они же не совсем мне запретили, тогда было бы скверно… Мама только подрасти велела… Где сейчас особенно весело?
Максимилиан задумался:
— У Флавиана неплохо. И весело, и пристойно, только тебя надо будет немножко привзрослить… Обещаешь в гляделки не играть?
Самира, внутренне ликуя, энергично кивнула головой:
— Угу!
* * *
Самира, выглядящая как роскошная молодая женщина, неприступная и прелестная, появилась в пиршественном зале под руку с Максимилианом, и тот представлял ее собравшимся как племянницу. Его компания и ненавязчивое наблюдение отбили у многих парней охоту приударить за красоткой, при правителе их смелость шалить куда-то улетучивалась.
Однако общее настроение не распространялось на хозяина вечера, который счел долгом чести пригласить чудесную гостью на танец. Флав приветливо поклонился, а потом направился через огромный зал — просто, свободно и грациозно, девичье сердечко сошло с ума, отбивая неровный ритм.
Самире чудилось, что весь воздух покинул ее грудь, и обмякшее тело вот-вот упадет на пол, в реальности же царственная красавица стояла, гордо выпрямившись, и взирала на шествующего к ней Флава с торжествующей улыбкой.
Правда, возрадоваться до конца не удавалось, и ей мешало не только ее собственное волнение, но и состояние Флавиана. Он был обаятелен, остроумен и величественен, но пристально наблюдавшая за ним Самира замечала бросаемые им украдкой взгляды в сторону, полные тоски, когда Флаву казалось, что на него никто не смотрит. В эти моменты он выглядел настолько мрачно-печальным, что Самире дико хотелось взять Флавиана под руки и спросить:
— Что с тобой происходит, милый? Что тебя
