– Чего она хочет?
– Она хочет видеть вас, милорд.
Оливер что-то пробурчал и сел.
– Я спущусь через полчаса, Ходж. Быстрее не могу. Я только что проснулся.
– Я знаю, милорд. Желаете чем-нибудь подкрепиться? Сейчас я позабочусь об этом.
Оливер закрыл руками лицо и протер глаза, пока Ходж выходил за дверь. Накануне ночью он слишком много выпил и слишком мало спал. Мысленно он прокрутил в голове события прошлой ночи, которую провел в клубе «Уайте». Ему вспомнилось обжигающее дыхание Лоусона рядом со своим ухом.
– Где находится тайная комната, Оливер? Тайная комната твоего деда? – шептал тот.
Оливер покачнулся, теряя равновесие, и едва удержался на ногах.
– Это не более чем легенда, – неразборчиво пробормотал Оливер заплетающимся языком. – Не более чем легенда. А что? Почему тебя это так интересует?
Лоусон улыбнулся, но его улыбка была зловещей.
– Ты должен как можно скорее рассказать мне, Оливер, – произнес он, и в голосе его послышалась угроза. Лоусон совсем не был пьян, он просто притворялся. – Ты должен хорошенько подумать о будущем, иначе у тебя будущего вообще не будет...
– Как у Энтони? Ты это имеешь в виду? – вполне отчетливо спросил Оливер.
Внезапно игра прекратилась. Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, уже не притворяясь. Лоусон смотрел на Оливера так, как будто тот был каким-то редким насекомым.
– Да, – тихо сказал он. – Как у Энтони.
– Тебе не жить, – ответил Оливер, трясясь от гнева. – Я об этом лично позабочусь.
Лоусон улыбнулся:
– Твой брат говорил точно также. И где он сейчас?
Сидя в своей спальне, освещенной солнечным светом, льющимся через не задернутые шторами окна, Оливер размышлял над непростым положением, в котором он оказался. Нет, ему не было страшно. Зато он еще сильнее укоренился в своем намерении во что бы то ни стало найти письма и добиться того, чтобы Лоусон был наказан. А еще он с облегчением подумал о том, что Вивианны это не коснется. Что бы с ним ни случилось, ей, слава Богу, ничего не грозит.
Пожалуй, это было единственное, что удерживало его от того, чтобы поехать к Вивианне и просить у нее прошения.
При мысли о ней сердце Оливера сжалось от тоски, но он постарался прогнать от себя это чувство. Ведь стоит только вспомнить, что она читала ему нравоучения, что препиралась с ним, как тотчас становится ясно, что ему следует только радоваться, если он больше никогда ее не увидит. Увы, это не помогало...
Ровно через тридцать минут, безупречно одетый, Оливер спустился в гостиную. Леди Марш поставила на блюдце чашку с чаем и внимательно посмотрела на племянника:
– Оливер, ты слышал последнюю новость? Я никогда раньше не испытывала такого ужаса.
– Ужаса?
– Как? То есть ты еще не знаешь?
Оливер еще до конца не проснулся и потому соображал туго. Вряд ли его тетушка имеет в виду гостиницу «Якорная цепь». Этого она знать никак не может. Если бы она что-нибудь прознала, то ему пришлось бы плохо.
– Оливер, ты спишь, что ли?
– Нет, тетушка, я не сплю. Вы этому помешали. – Он устроился в кресле напротив, и она налила ему чаю.
– Оказывается, мисс Гринтри на самом деле никакая не дочь леди Гринтри, – начала свою обычную порцию сплетен леди Марш. – Ангус Фрейзер, хозяин лондонских пивоварен, миллионер, назвал ее своей наследницей. Она его дочь от какой-то шлюхи и еще в детстве потерялась. Не знаю точно, что там произошло. Но теперь они снова встретились, Фрейзер лежит на смертном одре, а она его единственная наследница!
Оливер попытался переварить сказанное.
– Мне всегда казалось, что вы симпатизируете Фрейзеру, – произнес он первое, что пришло в голову.
– Ты прав. Потому что он говорит то, что думает, – достаточно редкое качество в нашем мире. Но не в этом дело! А дело в том, что я всегда считала, что ты симпатизируешь мисс Гринтри.
– Ну да. – Оливер удивленно заморгал и потер рукой свежевыбритое лицо.
– И ты не знал?
– Я знал, что она сирота, но не знал, кто ее родители.
Вивианна – дочь Фрейзера, пивного магната, миллионера? Просто невероятно, но его тетушка была на редкость проницательной женщиной. И если она говорит об этом с такой уверенностью, то, должно быть, так оно и есть.
– Оливер, ты меня слушаешь? Я только что сказала, что теперь ты никак не можешь на ней жениться. Твоя жена должна иметь безукоризненную, незапятнанную репутацию. Мать твоих детей должна быть выше всяких сплетен. Нет, боюсь, тебе придется выбирать среди девушек из моего списка. Ты обязан выбрать более подходящую кандидатуру на роль жены.
Оливер резко встал. Чайный столик угрожающе зазвенел.
– Будь я проклят, если сделаю это!
– Оливер, прекрати...
– Я женюсь на ком захочу. Да кто я такой, чтобы придираться к репутации Вивианны?! Она стоит сотни таких, как я. Да что там сотни – миллиона!
– Оливер, успокойся!
– Ни за что! – в ярости прокричал Оливер, но все-таки внял мольбам леди Марш. Он медленно и глубоко вздохнул и снова сел. – Простите, – официальным тоном произнес он. – Но я не потерплю, чтобы кто-то дурно отзывался о Вивианне.
Леди Марш пристально посмотрела на племянника. Казалось, она изо всех сил старается сдержать улыбку.
– Что ж, Фрейзер очень богат, – произнесла она.
– Мне не нужны ее деньги.
– Конечно же, нет, – согласилась леди Марш, удивленно подняв брови, что заставило Оливера задуматься: может, она все-таки слышала о гостинице «Якорная цепь»? – Ну? Ты собираешься сделать ей предложение или нет?
Оливер помрачнел:
– Нет, конечно!
– Это почему же? Попроси ее руки.
– Она не хочет меня видеть.
Леди Марш покачала головой:
– Почему?
– Я рассказал ей про Лоусона. Теперь она ненавидит меня за то, что я только притворялся беспутным повесой.
Леди Марш удивленно округлила глаза:
– Боже праведный! Она что, питает к таковым особую слабость? – вздохнула тетушка. – Тогда будь таким для нее. Мне решительно нравится эта девушка, Оливер. И я хочу видеть ее твоей женой. Будь лучшим повесой в Лондоне и завоюй ее сердце. – Леди Марш тяжело поднялась и оперлась на палку. – Прежде чем умру, я рассчитываю увидеть, как на свет появится еще один Монтгомери. Так что займись делом.
Леди Гринтри и Афродита неловко стояли посреди гостиной в доме Хелен, с интересом разглядывая друг друга. Леди Гринтри попросила увидеться с Афродитой наедине, без присутствия Вивианны, и теперь не знала, что сказать.
