Джози вздохнула. Сейчас Мейн уже на корабле и понял, что она отказалась от него, уступила его Сильви.
От этой мысли Джози чуть не затошнило, и она поскорее погрузилась в ванну.
– Мне пора домой, – сказала Тесс несколькими минутами позже. – Я велела отнести ужин к тебе в спальню, а завтра утром снова буду здесь.
Послав сестре воздушный поцелуй, Тесс исчезла.
Но Джози не захотелось есть в спальне, и, выйдя из ванной, она надела халат Мейна из гладкого шелка, который он одолжил ей после того, как сорвал с нее корсет. Дав краткие указания Рибблу, она поднялась в башню Сесили. Здесь все было так же затенено, таинственно и казалось таким же волшебным, как в первую ночь, когда Мейн привел ее сюда. Единорог приплясывал на своей виноградной лозе, а маленький мальчик, похожий на Мейна, висел, держась за нее одной рукой.
Джози съежилась в огромном кресле, из которого тогда смотрела, как Мейн танцевал в ее платье, но не заплакала. Она знала, что права. Мейн не любил Сильви, и здесь, в этой башне, она однажды шепотом сказала ему об этом.
– Он любит меня, – прошептала Джози. Но кому она это говорила? Должно быть, духу тети Сесили. – Он любит меня и только меня.
Когда вошел Риббл с бокалом вина и ужином, Джози сидела в трепетном свете ламп, перечитывая описания страстных приключений человека, которого любила больше жизни. Вино было глубокого красного цвета и казалось таким же волшебным, как и стены. Чтение создавало странное впечатление, будто она была всеми женщинами, которых любил Мейн...
Но любил ли он их?
Теперь эти истории казались Джози не слишком правдоподобными, хотя по-прежнему волнующими и полными желания.
За дверью послышался какой-то шум, и Джози, перевернув страницу, посмотрела на дверь.
На пороге стоял Мейн: вода струилась с его волос, глаза были окружены темными тенями.
– Джо-о-ози! – произнес он хрипло. – Они выбросили меня из лодки... Я был связан и не мог плыть. Но я должен был прийти сказать тебе «прощай».
Джози ничего не ответила. Воздух вокруг потемнел и сгустился. Она не могла произнести ни слова, не могла дышать.
И тут силы ее оставили и она потеряла сознание.
Мейн вошел в комнату, отряхиваясь, как собака после обильного дождя, и, посмотрев на жену, взял ее стакан и сделал глоток. Потом, не сводя с нее глаз, сел на скамеечку возле стула.
Слишком много романов – в этом, по его мнению, была вся беда.
– Джози! – окликнул он жену. – Джози!
Она не шевелилась, и он провел рукой по ее щеке. Джози была так прекрасна, что его сердце разрывалось от нежности, но на этот раз он решил проявить твердость.
– Джозефина, очнись!
Она открыла глаза и удивленно взглянула на него:
– Гаррет...
– Его призрак.
Джози схватила Мейна за руку, затем быстро вскочила с кресла и стала трясти за плечи:
– Как ты мог?! Как ты мог сделать это?! Я подумала, что ты умер!
Ему следовало бы защищаться, но он не мог сдержать смеха.
– Ты... ты... Я сама сделаю тебя призраком! – Удары ее маленьких кулачков сыпались градом.
Наконец Мейну удалось схватить ее за руки.
– Между прочим, ты это заслужила. – Он с трудом подавил новый приступ смеха.
В этот момент он увидел в глазах Джози все: любовь, которой суждено было продлиться до конца их жизни, уязвимость и бескорыстие, – и это делало ее самой замечательной, забавной и умной женщиной в его жизни.
Брови Джози сошлись над переносицей.
– Негодяй! – выкрикнула она.
– Ты это заслужила.
– Мне не следовало доверять Тесс!
– Ну, по крайней мере Фелтон передал мне твое письмо, – признался Мейн.
– О!
– Будь я проклят, если меня не окружают бездарные писаки! – Он вздохнул. – Сначала Дарлингтон – кстати, этот негодяй собирается стать моим зятем, – а потом и собственная жена: «Любовь важнее брака». Потрясающая напыщенность! Пух и перья! Я и сам мог бы написать мемуары Хеллгейта.
– Сожалею, что мои писания не соответствуют твоим высоким запросам, – парировала Джози с достоинством.
– Ты не только написала напыщенное письмо, но и попыталась избавиться от меня, – продолжал Мейн без малейших признаков угрызения совести.
– Вовсе нет, я никогда не хотела избавиться от тебя!
– Ты хотела, чтобы меня бросили на корабль, и я оказался вместе с француженкой, которую едва знаю.
– Это была Сильви! Если припоминаешь, ты собирался жениться на ней.
– О Боже! Да, это была Сильви, но как ты могла подумать, что я хочу провести несколько дней на одном корабле с ней?
– Потому что... Потому что...
Больше не слушая ее, Мейн усадил Джози себе на колени и заглянул ей в глаза:
– Ты никогда не избавишься от меня, Джозефина, можешь даже не пытаться.
– Никогда? – переспросила она шепотом.
– Никогда, клянусь.
Неожиданно Джози всхлипнула.
– Я люблю тебя, – печально сказала она. – Я так сильно тебя люблю.
– Откуда тебе известно, что я ее любил?
– Ты сам постоянно твердил мне об этом; и потом, ты целовал ее письмо.
– Боже, какой бред! И если ты меня любишь, как ты могла позволить мне уехать?
– Я должна была уступить тебя ей: ведь ты этого хотел, разве нет?
Мейн заключил ее лицо в ладони.
– Я никогда не позволю тебе покинуть меня, Джозефина, жена моя, даже если ты увлечешься самим Хеллгейтом.
Джози засмеялась.
– Но, Гаррет, я ведь влюблена в Хеллгейта, и ты это отлично знаешь. – Она запустила пальцы в его волосы. Его губы прикоснулись ее груди, и Джози чуть не зарыдала от восторга. Потом он снова стал целовать ее губы, в промежутках объясняя:
– С тобой я совсем другой, и мне никогда не бывает скучно. А самое главное, с тобой я вовсе не Хеллгейт, не тот развращенный негодяй, совершивший так много непотребных глупостей. Прежде я и не знал, что такое любовь, и поэтому думал, что люблю Сильви. Разумеется, я был ослом, когда воображал это.
– Я так и думала, что, возможно, ты любишь меня, а не ее. – Джози шумно вздохнула.
– Да, и теперь ты моя графиня, единственная женщина, которую я люблю и буду любить всю оставшуюся жизнь.
Глава 46
Пора сказать вам, любезный читатель, «Прощайте!» В заключение могу только пожелать от всего сердца, чтобы вы, пустившись в плавание по волнам небесного блаженства, в конце концов, как и я, достигли его вершины. Прощайте! Прощайте!
