Во вселенский шумный водосток
Чрез то
Навсегда опускаемые
Дмитрий Александрович Пригов. «Два японца – Рубинштейн и Пригов…» [843].
Заметное место в авторской грамматике занимают такие случаи обратного словообразования, как десубстантивация причастий, которые в общеупотребительном языке лексикализованы в какой-либо застывшей форме, например среднего рода (незнаемое, содержимое, насекомое):
Недельной смерти я сдала экзамен.
престиж велит искать утех простых.
Поэт, что второгодниками знаем
и скрытен столь, вдруг шуток не простит?
Белла Ахмадулина. «Больничные шутки и развлечения» [844] ;
как будто дует:
как по коридору:
и свет: нигде не облекавший образы:
не содержимый ими никогда
Геннадий Айги. «К заре: в перерывах сна» [845].
Существительное насекомое изменяется по родам:
Идёт медведь промокшей шкурой
В постель горячего ребёнка —
Он голой лапой слышит землю,
И шерсть топорщится тогда.
А там, когда под лапой тёплой
Погибнет поздний насекомый,
Трава примятая продолжит шевеленье,
Пока не кончится зверёк.
Владимир Кривошеев. «В лесу, где тайно пахнет лесом…» [846] ;
насекомая в стакане
прямокрылая на вид
шевелит себе ногами
ничего не говорит
<…>
капля крови чуть живая
человечая на вид
насекомая зевает
ничего не говорит
Ольга Зондберг. «Насекомая в стакане…» / «Зверинец» [847].
Это существительное приобретает определяемые слова и метафоризируется:
Что же ты, головопузый,
Все скучаешь и молчишь,
Разве только с пьяной Музой
В серой щели переспишь.
Ты ее как муху ловишь,
Паутинясь целый век.
Темнотелыш, темнолобыш,
Насекомый человек.
Сергей Стратановский. «Что же ты, головотелый…» [848] ;
Смотри, дружок, скорей смотри сюда:
жизнь – это ласка, то есть не борьба,
а прижимание детей, травы, и кошек,
и девушек то к шее, то к плечу…
Лечись, дружок, покуда я лечу,
как насекомый ангел летних мошек.
Виталий Кальпиди. «Смотри, дружок, скорей смотри сюда…» [849] ;
Вознесение. Дождь. Сын за руку приводит отца,
тот с улыбкой, бочком, мелко шаркая, входит, и кафель
отражает его водянисто, и несколько капель
принимает с одежды, и вовсе немного с лица
растворяет в воде, и тому, кто идет по воде,
прижимая подошвы, уже непонятно, кто рядом,
он скользит, улыбаясь, в нелепом телесном наряде
старика, собираясь себя поскорее раздеть,
раздеваясь, роняя, то руку, то ухо, то око,
распадаясь на ногу, на лего, на грустный набор
суповой, оставаясь лежать под собой
насекомым цыпленком, взлетая по ленте широкой
эскалатора – вверх, в освещение, в воздух, в проток
светового канала, смеясь, понимая, прощая
старый панцирь, еще прицепившийся зябко клешнями
к незнакомому сыну, ведущему в церковь пальто.
Надя Делаланд. «Вознесение. Дождь. Сын за руку приводит отца…» [850].
Поэты часто употребляют слово насекомый как перенесенный (метонимический) эпитет:
Насекомая похоть в траву привлекает галчат,
и, покуда они не заметили пищу свою,
из футляра кузнечика острые локти торчат
на манер W.
Виталий Кальпиди. «Шамаханское время…» [851] ;
Вернуться бы к себе – до слез знакомой,
помазанной и дегтем, и желтком,
но этот голос, тонкий, насекомый,
прокисший и свернувшийся комком
в гортани, – о ужели, неужели,
ужели не чужой магнитный стон…
И тошнота, и головокруженье,
и рыбий жир речного ожерелья,
но не над тем, но не под тем мостом.
Наталья Горбаневская. «Вернуться бы к себе – до слез знакомой…» [852] ;
Комиссар Блох.
И. Уткин. Повесть о рыжем Мотэле
Во имя насекомое свое,
грозя войною до скончанья видов,
в мир явится апостол муравьев,
мессия пчел, пророк термитов.
Валентин Бобрецов. «Во имя насекомое свое…» [853] ;
По сугробу след укропный,
Насекомый, допотопный,
как у августа меж бровей
тянет к небу воробей.
Юрий Казарин. «Где пространство припухает…» [854].
В последнем тексте слово насекомый может быть отнесено и к следу (тогда это перенесенный эпитет), и к воробью.
Иногда слово насекомый, становится настоящим причастием глагола насекать, например, в контексте, в котором упоминаются розги:
Зелёный, перекрученный, безмозглый,
на «отче наш» настроенный сверчок
для насекомой бурсы парит розги,
опробывая их о свой бочок.
Виталий Кальпиди. «Дождь» [855].
Конечно, здесь тоже есть разная возможность понимания: насекомая бурса – и потому, что учеников бурсы секли розгами, и потому, что сами ученики, маленькие и подвижные, похожи на насекомых. Возможно, на такой образ повлияло слово бурсаки, похожее на название тараканов прусаки.
Иногда при этимологизирующем восстановлении и глагольности и адъективности слова насекомое совсем устраняется биологическая предметная отнесенность метонимического слова:
Над могилой сплетенье свадеб.
Гниют насекомые травы.
Звери рдеют. Хелена тлеет,
неразменную силу тратит:
«Петрусь, хватит ли?»
Да не хватит.
Екатерина Боярских. «Петрусь» [856] ;
Но шмель здоров и жаворонок светит,
и насекомая волна водой блестит,
и вереск осторожный налетит,
чешуйки губ погладит и польстит
знакомством долгим с Валаамской медью…
Петр Чейгин. «Но шмель здоров и жаворонок светит…» / «Сольфеджио» [857].
Глагольность слова насекомое реставрируется и соседством узуального причастия:
По веленью поветрий каждый цветок – неврастеник.
А искомое насекомое имеет свою корысть,
углубляясь в извилины дубовой коры,
извлекает слезу из ее склеротичных истерик.
Юлия Скородумова. «Ибо мир, как заезжий кумир, занесен цветами…» [858],
и употреблением краткой формы:
Я без ошибки узнаю
Все, что мало и насекомо.
Наружный мир как аксиома
Проник во внутренность мою.
Алексей Цветков. «Я научился понимать…» [859],
и заместительным словообразованием:
Беззащитное, бездомное,
страшно заломив рога,
я лежу, как рассекомое:
где рука, а где нога?
Александр Левин. «Ответ насекомого В. Строчкову» [860].
Грамматические аномалии при употреблении причастий бывают синтагматически обусловленными. Так, например, фразеологическая производность причастия обнаруживается
