плохое и страшное, что было раньше.
У мамы тогда началось сильное кровотечение. Скорая приехала быстро. Её доставили в больницу. Я, папа и Андрей тоже направились туда. До сих пор трясёт, стоит вспомнить мамино бледное безжизненное лицо. Я сидела в карете скорой помощи вместе с ней и плакала, потому что было очень страшно.
В больнице нам долго не сообщали, что с ней, как она, что с ребёнком и что будет дальше. Это было ужасно.
Папа обнимал меня и без конца рыдал. Я почти никогда раньше не видела, как он плачет. Только когда меня изнасиловали... И вот в тот страшный день, когда мама была на грани жизни и смерти, он тоже плакал.
Андрей стал словно буфером и переговорщиком между нами и врачами. Он постоянно что-то спрашивал, общался с медсестрами, пытался добиться ответа от врачей. Мы с папой просто не могли, не были способны нормально разговаривать.
Наконец к нам вышел врач, который оперировал маму. Её спасли. Ребёнка тоже. Но состояние у обоих было крайне тяжёлое. Малыш родился раньше срока. Его поместили в реанимацию. И маму, так как она потеряла много крови.
Ещё несколько дней после этого мы находились в подвешенном состоянии, потому что не знали, что будет дальше. Лишь спустя неделю, когда мама уже пришла в себя, и нас начали пускать к ребёнку, которого перевели в отделение недоношенных, нам стало легче.
С того страшного дня прошло два месяца.
Мама и мой братишка Майки теперь дома. Слава богу, с ними всё хорошо.
Отец после этого вернулся домой. Правда, мама не особо этому рада. Наверное больше рада его помощи — одной тяжело, а я не всегда могу быть рядом. Мне тоже намного спокойнее, что папа дома.
На развод она, к сожалению, подала.
Отец запросил у судьи срок на примирение. Полгода. Ему одобрили. С любовницей, как я поняла, он больше не видится. Хотя, кто знает?
Не представляю, как сложатся их с мамой отношения через полгода, будет ли всё-таки развод, но очень надеюсь, что нет. Ведь они моя семья.
Майки папа обожает, что уж говорить о маме. Она вообще трясётся над сынишкой. Слава богу, что преждевременные роды не сказались на его здоровье. В конце концов, это самое главное.
У меня теперь весь телефон забит фотками с братишкой. Сегодня мы с Андреем улетаем на острова. Хотим отдохнуть немного, а потом начать готовиться к свадьбе. С одной стороны, хочется поплескаться в океане, а с другой... я буду скучать... Особенно по Майки. Не уверена, что теперь смогу жить хоть где-то кроме Москвы. Я просто обожаю этого сладкого бутуза.
— Ну что? Точно улетаете? — спрашивает папа, когда объявляют начало регистрации на наш рейс.
— Да, — киваю, улыбнувшись, и обнимаю его крепко.
Он не хочет, чтобы я улетала.
— Мы же не так уж и надолго, пап.
— Да знаю я тебя!
— Перестань. Мы обязательно скоро вернёмся!
Отец качает головой и снова крепко прижимает меня к себе.
— Не задерживайся, дочь.
— Готова? Пошли, — зовёт Андрей. — Нам к тому окну регистрации, — указывает рукой в сторону. — Стив, если что, мы на связи.
Папа, поджав губы, пожимает руку Андрею. Он до сих пор не смирился с нашими отношениями, но рождение сына отвлекло его от нас, так что сейчас папа ведёт себя гораздо спокойнее.
— Не обижай её, ты понял?
Хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь. Папа просто папа.
— Скорее, она меня обидит, — усмехается Андрей.
— Эээй! Обнаглел?! — локтём бью любимого мужчину вбок, отчего он только сильнее смеётся.
Летим мы, кстати, на Маэ. Перелёт будет долгим, это я уже знаю. Зато мы скоро увидимся с Мэй. Подруга очень ждёт моего возвращения. Телефон мне оборвала звонками. Коза!
С Сашей у них так ничего и не получилось. Практически не общаются. Да и Андрей с ним реже видится. Парень сейчас погряз в работе, так что ему точно не до нас.
Попрощавшись с папой мы идём на регистрацию. Стоим около сорока минут, после чего направляемся в зону ожидания. Посадка на рейс должна начаться примерно через час. Всё это время мы бродим по кафе и магазинам внутри зоны. А когда наконец объявляют посадку, я вдруг чувствую тёплое волнение в груди. Ведь сейчас я никуда не убегаю. Ни от кого не прячусь. Я просто лечу, куда хочу. Просто живу и дышу. Это удивительное чувство свободы. Оно у меня есть благодаря человеку рядом.
— Всё хорошо? — улыбается Андрей и сжимает мою ладонь.
— Да. Просто... люблю тебя, знаешь?
— Знаю. И я тебя тоже, Лин.
Никогда не устану слушать его признания.
С документами и билетами мы подходим к пропускному пункту. В какой-то момент я оборачиваюсь и вдруг вижу в толпе знакомое лицо. Меня передёргивает.
Этого не может быть...
Довольно далеко от нас, среди других людей стоит девушка. Очень похожая на меня. Кажется, это Аня.
Но это нереально, ведь Аня умерла...
Я всматриваюсь в лицо так похожее на моё собственное и не могу понять — мне мерещится или это действительно она?
Девушка смотрит на нас. Улыбается. Её взгляд чистый и прямой. Она его не отводит, и даже кивает, заметив моё внимание.
Что за...?
— Лин? В чём дело? — хмурится Андрей. — Кого ты увидела?
Я резко поворачиваю голову к нему.
— А?
— Что случилось? Ты кого-то увидела?
Снова смотрю туда, где только что была Аня, но больше её там не вижу. Ищу глазами, но либо девушка слилась с толпой, либо реально мне померещилась.
— Да... Показалось... Ничего, Андрюш. Всё в порядке! — улыбаюсь, а у самой сердце бешено шарахает по рёбрам.
Боже... С ума сойти... Ну, не призрак же я только что увидела?!
— Следующие мы, — сообщает Андрей. — Давай паспорт.
Я передаю любимому документы и снова кручу головой.
Ани по-прежнему нигде не вижу...
— Можно тебя спросить, Андрюш? Не обидешься?
Мужчина усмехается.
— Попробуй. Постараюсь не обижаться. Хотя обида от мужика это в принципе тяжёлый случай... Так, о чём ты хотела спросить?
Прочищаю горло и прикусываю нижнюю губу, готовясь задать вопрос.
— Если бы... Аня сейчас вернулась, ты бы... выбрал её или... меня?
Меня чуть-чуть колотит, потому что я очень боюсь услышать ответ.
Андрей сводит брови на переносице и задумывается. Я вижу, как в глубине его глаз мелькает
