часов, чтобы поговорить с ним.
Билетеры узнали меня и провели в тускло освещенный узкий коридор, в который выходили двери лож. Я помнил, что режиссерская ложа была самой последней.
Я решил войти без стука, чтобы не отвлекать Пел-Тенхиора, немного приоткрыл дверь и протиснулся внутрь.
Пел-Тенхиор обернулся и, узнав меня, молча указал на соседнее кресло.
Когда я сел, он наклонился к моему уху и прошептал:
– Я рад, что вы пришли, хотя для вас сегодняшний вечер, возможно, окажется не очень приятным.
– Почему же?
– Они еще не решили, как к этому относиться, – ответил он и вернулся к своему блокноту, предоставив мне размышлять над этой загадочной фразой.
Но долго думать не пришлось. В отличие от моего первого вечера в Алой Опере сейчас в зрительном зале царила мертвая тишина; все смотрели на сцену и внимательно слушали. Это можно было счесть успехом Пел-Тенхиора или тревожным признаком. Я боялся, что последнее вернее.
Через несколько минут, когда Джелсу и Тебора запели о своей мечте сбежать с фабрики, Пел-Тенхиор снова наклонился ко мне и прошептал:
– Я должен пожертвовать Оторо своего первенца. Только она спасает меня от провала.
Конечно, подумал я. Певцы, как и мы с режиссером, чувствовали настроение зрителей. Они наверняка поняли, что значила эта зловещая тишина, которая была намного хуже шума и перешептываний во время представления «Осады Текхари». Пел-Тенхиор был прав. Мин Вакреджарад пела восхитительно, словно бросая партнерам вызов. И пока ее никто не подвел.
Я нервничал, было непривычно сидеть и слушать оперу рядом с молчаливыми, настроенными на критику зрителями. Во время шокирующего дуэта Джелсу с ее матерью – мать убеждала девушку уступить домогательствам мастера и вытребовать привилегии, воспользовавшись своим положением, – я заметил, что у меня вспотели ладони. Пел-Тенхиор внешне был совершенно спокоен, лишь время от времени он бросал взгляд в зрительный зал, и всякий раз его уши опускались все ниже.
Финальная сцена «Джелсу» не заставила себя ждать. Начальник застает девушку одну и снова начинает приставать к ней. Становится ясно, что, если Джелсу не уступит добровольно, он возьмет ее силой. Она пятится все дальше и дальше. Я вспомнил репетицию, вспомнил, как легко и, казалось, спокойно они выполняли заученные движения, – но сейчас на лице Джелсу была паника, в ее голосе слышался нарастающий ужас… И вот мастер практически прижал ее к перилам, но она, вместо того чтобы сдаться, разворачивается и прыгает вниз. Из-за сцены доносится вопль, и мастер изумленно смотрит туда, где только что стояла работница. И падает занавес.
Тишина длилась довольно долго, и я невольно вонзил ногти в ладони. Кто-то начал хлопать, другие зрители подхватили аплодисменты, я услышал крик: «Гениально!» и подумал, что гроза обошла нас стороной. Но внезапно раздался оглушительный вопль:
– Отвратительно!
А потом все принялись топать и свистеть.
Пел-Тенхиор от души выругался на языке бариджин, схватил меня за руку и заорал, пытаясь перекричать возмущенных зрителей:
– Идите за мной! Сейчас же!
Он держал меня железной хваткой, и мне оставалось лишь последовать за ним. Режиссер протащил меня через служебную дверь на сцену, запер ее за собой на засов и заорал на рабочих:
– Не поднимать занавес!
Певцы столпились на сцене. Из зала доносились вопли и свист, слегка приглушенные занавесом. Мин Вакреджарад, чей костюм и прическа были в беспорядке после падения, крикнула Пел-Тенхиору:
– Что нам теперь делать?
– Переодевайтесь, – решил он. – Но мне кажется, не стоит выходить на улицу; сейчас безопаснее внутри. Впрочем, я могу ошибаться.
– Спасибо, что утешили, – проворчал мер Олора.
Пел-Тенхиор пожал плечами, но я заметил, что его уши прижаты к голове, и понял, что он относится к происходящему далеко не так спокойно, как хочет показать.
– Сейчас начнется погром, Тура. Поведение толпы непредсказуемо.
Со стороны хора раздались протестующие возгласы, и мин Расабин воскликнула:
– Они действительно собираются устроить погром?
– О да, – ответил Пел-Тенхиор. – Мне предстоит весьма неприятная беседа с маркизом о стоимости ремонта. Разумеется, в том случае, если я доживу до утра.
– И’ана! – возмутилась мин Вакреджарад.
– По крайней мере половина зрителей требует моей головы, Оторо. Я не собираюсь преподносить ее им на блюдечке, но если они меня найдут… – Он замолчал и на миг сгорбился.
– Ну что ж, лично я хочу избавиться от этого кошмарного костюма, – благоразумно заметила мин Расабин.
– Мне нужно предупредить костюмеров, – сказал Пел-Тенхиор. – Отала Келехар, хотите пойти со мной? Или вы рискнете выйти из театра?
Мне необходимо было поговорить с Турой Олорой, который уже скрылся в одном из темных коридоров. Но сначала я должен был обсудить этот вопрос с Пел-Тенхиором.
– Я иду с вами, – сказал я.
Он быстро зашагал по лабиринту театральных коридоров. Я попытался представить себе план здания, но вскоре безнадежно запутался.
Костюмерши, узнавшие о провале спектакля от рабочих сцены, были встревожены.
– Мне кажется, здесь вы в безопасности, Улше’ан, – обратился он к начальнице, которая была близка к панике. – Но не уходите, пока кто-нибудь не придет и не скажет вам, что вокруг театра спокойно. – Он улыбнулся ей и добавил: – Уверен, вы найдете, чем себя занять.
Она сдавленно рассмеялась.
– Найдем, конечно, – ответила она.
Мы вышли из костюмерной, и я остановил Пел-Тенхиора, сказав:
– Мне нужно с вами поговорить.
– Конечно, – удивленно, но с готовностью ответил он. – О чем?
– Вы знали, что Дуалада – родственники мера Олоры по материнской линии?
– Да, конечно, – все еще озадаченно ответил режиссер. – Тура не делает из этого тайны.
– А вы знали, что дед собирался оставить ему пять тысяч муранай?
– …Нет, – пробормотал он. – И что с того?
– Дед мера Олоры скончался за две недели до убийства мин Шелсин.
Пел-Тенхиор был вовсе не глуп. Он быстро сопоставил факты.
– Но вы же не думаете, что Тура…
– Я должен это выяснить.
Мы нашли мера Олору в тесной гримерке, которую делили певцы, исполнявшие ведущие партии. Он был один и уже смыл похожий на маску сценический грим, и теперь переодевался.
– И’ана, – удивился он.
– Тура, – начал Пел-Тенхиор, – отале Келехару нужно с вами поговорить.
– Да, отала, – кивнул мер Олора достаточно спокойно, но слегка нахмурившись. – Чем я могу вам помочь?
– Сегодня я присутствовал на оглашении завещания мера Непены Дуалара, – сказал я и с неприятным чувством заметил, что певец изменился в лице и прижал уши к голове. – Вы знали, что он собирался оставить вам деньги?
– Да, но я не понимаю…
– А кто-нибудь еще знал об этом?
– Нет!
Но я видел, что он лжет.
– Мин Шелсин знала?
– Могу вас
