которого Рыжов отправлял проверить машину Юлианы. Он вернул ей ключи, а Алексею вручил карту памяти.
— На наше счастье тачка оснащена камерой заднего вида, и здесь все записано.
— Спасибо, Сергей. — Рыжов открыл ноут, что находился на том же столе, за которым мы пили чай. Вставил в него карту.
На экране замелькали кадры со знакомым гелендвагеном, несущимся по дороге прямо на зрителей.
— Картинка хорошая, — заулыбался Рыжов, потирая руки. — И номера видны четко.
У парня, названного Сергеем, тоже глаза засветились как у студента, получившего зачет у Старой Марфы.
— Ну что ж, — подытожил Рыжов. — Материала на Темникова у меня достаточно, чтобы органы завели на него дело. Сегодня же передам все в полицию. Если мы его обезвредим, вам он ничего не сделает. Теперь перейдем к Петрову.
Он взял телефон и набрал номер.
— Геркулес Альбертович? Здрасте, здрасте. Узнали меня? Я к вам по делу. Если помните, я обещал сделать репортаж о вашей клинике. Да, да. Но рассказать можно по-разному, сами понимаете. У меня в гостях двое молодых людей: Юлиана Смирнова и Андрей Томилин. Их имена ничего вам не говорят? Не понимаете, к чему я клоню? Помнится, вы изливались мне о великой силе артефактов древних славян. И эти молодые люди принесли мне один. Говорят, называется Звездой Темновита. — Рыжов сделал паузу, слушая реакцию невидимого собеседника. — Геркулес Альбертович, у меня есть информация, что вы кое-что обещали моим гостям. Давайте договоримся: вы выполните свои обещания, а мои гости передадут вам то, что вы очень хотите получить. И, кстати, от вашего решения напрямую зависит то, что услышат телезрители о вас и вашей клинике.
Выслушав ответ Эйнштейна, Рыжов добавил:
— Еще, Геркулес Альбертович, советую вам не прибегать к помощи господина Темникова. Положение у него сейчас шаткое. Как бы оно не отразилось на вашей репутации.
Мы с Юлианой внимательно следили за разговором и ждали объяснений. Закончив, Рыжов какое-то время сидел, задумавшись, вертя в ладони смартфон. Потом повернулся к нам.
— Петров сегодня же свяжется с больницей, чтобы перевести маму Андрея к себе в клинику. Артефакт мы передадим, когда он выполнит договоренности.
Потом мне позвонили из больницы и попросили подъехать. Юлиана вызвалась подвезти. Мы оставили Звезду у Рыжова, пообещав вернуться, как только уладим дела.
Юлиана уже не лихачила, а вела машину осторожно. В больнице мне пришлось подписывать кучу бумаг на перевод мамы в клинику, давать свое согласие. Врач сообщил, что мама находится в тяжелом состоянии без сознания, и вся надежда только на доктора Петрова.
Закончив с формальностями, я вышел в больничный двор. Увидел, как выкатывали и завозили в реанимобиль каталку с мамой, накрытой белой простыней. Мне захотелось броситься к ней. Но санитары уже захлопнули дверцы кузова, сами уселись в кабину, и скорая отчалила от дверей приемного покоя.
Я вернулся на парковку, где ожидала меня Юлиана.
— Теперь будем ждать известий от Эйнштейна, — сказал я, садясь в машину. Немного помолчав, добавил: — Мне тут Петрович звонил, говорит, нашел того, кто играл за Мирона.
— Да ты что?! Такое разве возможно?
— Есть спецы, кто может хоть черта лысого найти. Он говорит, что игрок согласился прийти к нему в офис, нужно только позвать.
— Так давай позовем. Мне самой интересно. Пока ждем известий от Эйнштейна, познакомимся с нашим соперником.
Я позвонил Петровичу. Через пару минут от него пришло сообщение, что все в ажуре, и можно приезжать.
Купе Юлианы еле втиснулось на свободное местечко парковки у нашего офиса. Девицы из турфирмы, пускающие дым у крыльца, окинули Юлиану и ее автомобиль оценивающими взглядами. На меня впервые посмотрели с уважением и глубокомысленно вздохнули, когда мы проходили мимо них.
У двери Петровича я замешкался, не решаясь сразу открывать. Какое-то непонятное волнение овладело мной. Вот увижу я человека, игравшего за Мирона, и что ему скажу? Да и кто им окажется? Вон, за Анну совершенно неожиданно играл сорокалетний Петрович.
Юлиана, напиравшая со спины, шепнула в ухо: «Ну? Что встал?» Я потянул дверь. За столом, развернувшись ко мне, сидел Петрович. Я скосил взгляд в сторону дивана. На нем, заняв больше половины и продавив целый котлован, развалилась огромная туша моего одноклассника. Церковная бородка — это все, что его роднило с щуплой фигуркой Мирона. Гришка лукаво приподнял бровь и засиял невинной улыбкой. А у меня вдруг появилось жгучее желание заехать ему в лоснящуюся харю.
— Андрюх, да не смотри ты так, будто я твою девушку увел. Это всего лишь игра.
— Игра? Хочешь сказать, что тебе ничего не заплатили?
— Ну, так, тебе же тоже обещали. Каждый рвался получить свой приз.
Он, конечно, прав. Каждый из нас радел ради собственного интереса, и вряд ли стал бы поддаваться.
— Но ты все равно меня извини, — произнес Гришка. — Твой друг рассказал мне, что у тебя на карту была поставлена жизнь твоей мамы. И если бы я знал, может и не стал бы мешать.
И это верно. Откуда Гришка мог знать, ради чего я играю. Да и ведал ли, кто именно стоит за Тахиром?
— А ты знал, что играешь против меня?
— Сначала нет. Мне сказали, что моим соперником в игре будет Тахир. Но когда ты разговаривал в кафе по телефону с Юлианой, у меня вкрались подозрения. А когда я взламывал пароль на компе ее отца, понял, что Тахир — это ты. Но про твою маму я ничего не знал.
— Значит, во время нашей встречи с Полудницей, когда Мирон спал…
— Да, да, — перебил Гришка, — в это время я был у Юлианы.
— И про дачу они узнали тоже через тебя?
Он потупил глаза, его щеки внезапно залились краской.
— Да, — виновато выдохнул он. — Это моя работа. Но против тебя у меня ничего не было. Мне обещали заплатить за информацию, где спрятан артефакт, и я ее добыл. Я же совсем не подозревал, что эта треклятая Звезда в реале еще и тебе понадобится.
Он посмотрел на меня как нашкодившая собака, просящая прощения у хозяина. Бить морду ему расхотелось. Но и простить его я не мог. Он раньше не был моим другом, и теперь я точно знал, что никогда им не станет. С чувством побитого и размазанного по стене героя я молча развернулся и вышел из кабинета. Даже спасибо не сказал Петровичу. Спустился по лестнице. Прошел мимо дымящих девиц из турфирмы.
Ноги сами направили меня в сторону дома. Я брел, не замечая прохожих, не замечая вновь посыпавшегося из низких туч снега, летящего крупными
