годности», – невольно подумал Эйван.
Стоит лишь толкнуть зверя в нужную сторону, и ему конец.
«Хочешь ли ты жить?» – хотел сперва спросить оборотень, но в голове прозвучало иначе.
«Нужно ли тебе жить?»
Он зачарованно смотрел на стекающие со звериного бока кровавые дорожки.
И не мог решиться.
Овелиор ненавидел Эйвана с самого начала, а теперь решил убить. Попытается это сделать и впредь.
В другой раз удача может не улыбнуться Эйвану.
Оборотень прищурился, наблюдая за разъяренной мордой поверженного. Он тяжело дышал, хрипя и кашляя кровью. Но о пощаде не молил, обжигал злым огнём диких глаз.
«Сделай это», – послышалось в голове. Не похоже на Гельзара, голос был женский. Эйван повернул голову к Аирен. Она пристально смотрела на него.
«Ты снова потеряешь силу, если двадцатый умрёт», – подумал в ответ оборотень.
«Мне плевать. Избавься от него. Это приказ».
– Ты хочешь жить? – Эйван не смог не спросить об этом даже врага.
Овелиор судорожно хватал воздух, но он будто бы не доходил куда нужно.
– Пощада? От тебя? Нет.
Эйван зажмурился.
Он чувствовал, что может противостоять воле крошки-альфы. Вот только никому это не нужно.
Все внимательно наблюдали за каждым движением Эйвана.
Ему не нравилось вершить такой суд.
– Если это твой выбор...
– Проиграть тебе. Позор. Я убьюсь сам, если не сделаешь этого.
– Ладно.
Эйван зарычал и всей силой навалился на Овелиора, насаживая его на штырь дальше.
Он слышал, как остриё проникает всё глубже. Вскоре оно уперлось во что-то.
Зверь заскулил и обмяк.
Эйван смотрел на него, и чем дольше это делал, тем точнее отпечатывался в его сознании взгляд убитого.
Оборотни постепенно окружали его. Они встречали победителя траурным молчанием.
– Отойдите от меня! – зарычал Эйван и, оставляя за собой красные следы, зашагал прочь.
Он никого не хотел видеть и слышать. Только спрятаться и забыть обо всём.
Покоя, он хотел покоя.
Брёл по заснеженному лесу, не следя за дорогой, и каким-то чудом оказался у алтаря в форме волчьего черепа.
Ноги будто сами привели к нему.
«Убивать во имя любви к жизни. Воистину извращённый путь ты мне стелешь, Йогара».
Эйван упал в снег и закрыл глаза. Он слушал завывания ледяного ветра и крик ворон над собой. Раны затягивались, оставляя новые шрамы.
Бурую шерсть засыпало снегом, и постепенно белые крупицы превратились в пушистое одеяло.
Пустота, плотно переплетенная с покоем и холодом, подарила желанное забвение.
Оборотень спал, пока не почувствовал на себе чьё-то дыхание.
Тонкие руки уверенно подняли волчью голову и положили на что-то тёплое.
На мягкие колени. Девичьи пальцы утонули в густом волчьем меху.
– Почему ты пришёл именно сюда?
– Хотел подумать. Это как раз очевидно. А вот зачем здесь ты?
– Я за тобой шла.
– Спасибо, – Эйван прижался щекой к ноге. Он посмотрел одним глазом на бледную, с посиневшими губами Аирен. – Ты замёрзла.
– Тогда отведи меня домой.
Коварная. Она знала, что оборотень не сможет ей отказать.
Он медленно восстал из-под снега, оставляя глубокую вмятину, окрашенную в красный.
Крошка-альфа держала его за загривок и не отпускала всю дорогу. Странное ощущение, но Эйвану почему-то понравилось.
Аирен нужно согреть.
Добравшись до дома, Эйван принялся растапливать печь. Он самозабвенно смотрел на набирающий силу огонь и подкидывал дрова, не замечая, как становится слишком жарко даже для Аирен. В конце концов, она не выдержала и попросила прекратить устраивать в доме баню.
Она долго молча сидела рядом, а потом осторожно положила оборотню голову на плечо.
– Твоя совесть чиста. Убийство Овелиора на мне, я хотела отомстить ему. Я сделала это твоими руками.
– Нет, – мотнул головой Эйван. – Это было мое решение.
– Это был мой приказ.
– А я мог отказаться. Ладно, забудем, не хочу вспоминать.
Милое личико Главы оказалось как-то совсем близко, Эйван приподнял бровь, собираясь прокомментировать это, но он не успел, и Аирен впилась в него губами, нежно обхватив шею. Эйван не смог не ответить и, обняв рукой хрупкое тело девушки, коснулся её золотистых волос. От её близости закипала кровь и все плохое, что случилось сегодня, ушло куда-то на задний план.
Но одна мысль всё же вертелась в голове. Эйван немного отстранился, чтобы видеть лицо Главы.
– Я больше на охоту за человеком не пойду, пускай двадцатого ищет кто-нибудь другой.
– Дурак! – Аирен надулась. Её щеки приобрели приятный розовый оттенок. – Я не собиралась ни о чем просить!
Эйван невольно рассмеялся. Она так мила!
– Так это акт любви! – восторженно воскликнул оборотень и широко улыбнулся. А затем упал головой девушке на плечо, вдыхая её запах. – Я к этому серьёзно отношусь. Если так хочешь, то ты становишься моей. Иначе всё это не имеет смысла. Что скажешь?
– Что я по-твоему тут делаю, бес тебя подери?! – возмутилась Аирен. Теперь её розовые щеки окрасились в ещё более насыщенный оттенок. Степень смущения достигла нового уровня.
– Тогда решено! – вдохновился Эйван и схватил отныне свою девушку на руки. Теперь у него есть своё сокровище! Он прижал её к себе, и они стояли так несколько минут, слушая удары сердец друг друга.
Сплошная стена одиночества, за которой оборотень жил, дала трещину, и теперь с другой ее стороны бил ослепительно яркий свет.
Интересно, о чем же в этот момент думает стеснительная голубоглазка?
Жарко. Тут стало слишком жарко. Напористо дымил поставленный на плиту чайник.
Воздуха стало не хватать, и Эйван сбросил с себя байку и футболку. Аирен уставилась на покрытое шрамами тело. Старые и новые жуткие узоры пересекались, образуя сложный рисунок. Про это оборотень совершенно забыл.
– Тебя это отталкивает? Извини, я забылся.
– Не-е-ет, – протянула Аирен, но как-то неуверенно. – Тебе больно?
– Не-е-ет, – передразнил ее Эйван и приобнял крошку-альфу. – Это татуировки моих принципов! Я гордо несу их сквозь века. Скажи-ка лучше вот что. У тебя кто-то до меня был?
Аирен, уже напоминающая спелый томат, отвернулась. И залепетала что-то про активную городскую жизнь, которая у неё была совершенно нормальная, и она была популярной девушкой. И конечно же, много с кем встречалась.
Врать она абсолютно не умела, одним словом.
– Пойдем-ка выпьем чаю, – понимающе улыбнулся оборотень.
Стол ломился от сладостей, добытых в Рихте. У окна горело несколько свеч, а в кружках остывал земляничный чай. А Эйван и Аирен вместе склонились
