работали порталы, кроме того единственного, охраняемого оборотнями. Маги не могли телепортировать, Гельзар поставил очень много ограничений на перемещения в пространстве.
Но Френкерен придумал интересную штуковину, которая обошла ограничения, и, обнаружив её в комнате мага, Эйван открыл наскоро сколоченный ящик с дверцей.
Там он нашёл письмо, написанное явно на ходу.
«Привет. Когда-нибудь ты залезешь сюда и откроешь для себя магического почтальона. Если хочешь рассказать мне что-то, или тебе понадобится, чтобы я выполнил клятву, которую дал тебе – напиши об этом и брось письмо сюда. Я буду иногда заглядывать.
Мне поистине интересно, как скоро ты обнаружишь эту вещь».
Волшебный почтальон обрадовал оборотня. И теперь он то и дело заглядывал в ящик и писал ответы магу.
Перед выходом на смену Эйван обнаружил там увесистый сверток.
Было очень интересно узнать, что же там такое, но времени проверить не оставалось. И весь день Эйван только об этом и думал.
Зато теперь он наконец прочтёт послание, целые сутки гадал, что же там написано!
– Эй! – в поле зрения появился Овелиор и четверо его друзей, нагруженных коробками.
Аирен, сидевшая неподалёку, подняла глаза на пришедших.
– Ты хотела этого? О, я знаю, что ты этого хотела!
Овелиор поставил тяжёлые на вид коробки к ногам Главы. Остальные сделали тоже самое.
– Что это? – не поняла Аирен, недоверчиво разглядывая запакованное нечто.
– Дары! – довольно прорычал оборотень, раскинув руки в стороны. – Ты хотела лучший парфюм, вещи и украшения? Женское счастье! Вот, всё тут! Мы ограбили самый дорогой бутик.
– Чего? – Глава недоумевала всё сильнее. – Зачем мне это?
– Это дар! – оскалился Овелиор. – Омега притащил тебе в дар человека, а я могу больше! Я могу приносить добычу регулярно. Выбирай меня, и тогда я не буду бросать вызов жалкому слабаку! А то я ведь порву его на куски.
– Я просто хотела книжку, – нахмурила лобик Глава. – Зачем мне этот хлам?
– Это уже не имеет значения! – вскрикнул Овелиор и обратился в зверя, разорвав на себе одежду.
Он и вправду имел доступ к вещам и мог разбрасываться ими.
Эйван стоял в стороне, и красногривый, злобно скалясь, направился к нему.
– Она не захотела по-хорошему. Что ж...
Эйван напрягся и поджал уши. Не собирался он получать по морде сейчас. Он хотел пойти домой, стать человеком и почитать письмо, а не это вот всё.
– Я не собираюсь с тобой драться.
Ови злобно рассмеялся.
– Не собирается он, ага. А у меня другие планы! Ты умрёшь, если Глава не скажет мне «да». Я не потерплю омегу рядом с Главой. Или я, или никто! Я всегда был правой рукой Главы! Чтобы ты, выскочка, стоял рангом выше меня? Хах! Ни за что!
– А, вот оно что, – Эйван почесал за ухом. – Я никого не вынуждаю быть со мной. Право выбора, слышал о таком, или ты застрял в древности?
– Ты нарвался, тварь!
Овелиор помчался на Эйвана и сбил его с ног, пытаясь укусить за горло. Красногривый был намного крупнее и шире в плечах, противопоставить ему силу Эйван не мог.
Оборотень ударил задними лапами его в грудь и кувыркнулся назад. Нельзя оказаться снизу, это будет плохо.
Аирен дёрнулась, видимо, желая помочь, но ближайшие оборотни быстро объяснили ей, что этот бой имеет право существовать. Каждый может оспорить выделенное стаей место.
И Овелиор пытался сохранить своё.
Где он раньше был, когда насмехался над Аирен? Непонятно.
Оборотни кружили по снегу, окропив его первой кровью. Красногривый нападал, бурый уклонялся.
Старые шрамы на теле бурого оборотня в основном оставил Овелиор. Он, не скрывая, ненавидел одиночку за его свободолюбие.
Эйван никогда не стремился драться с ближними за место под солнцем, он шёл своим путём.
И как же это бесило чёрного гиганта!
Налитые кровью глаза в этот раз отчётливо дали понять, что сегодня Эйван не вернётся домой. Вообще не вернётся.
– Сегодня ты сдохнешь, – облизываясь, заявил чёрный зверь. – Мне идея с двадцатым оборотнем не понравилась, а ты, крыса такая, провернул это за моей спиной?!
До этого такой безмятежный, засыпанный свежим снегом внутренний двор, стал кровавой ареной.
Кусков кожи у Эйвана теперь кое-где не хватало, из глубоких ран сочилась кровь. Врагу он успел порвать ухо и ухватиться за переднюю лапу, чтобы тот хромал и передвигался не так резво.
Это не спасало от мощных челюстей, они то и дело смыкались на боках или спине. Голову, горло и конечности Эйван старательно берег от повреждений.
Зверь сбил его с ног, отбросив в дерево.
Эйван ударился спиной об ствол и в глазах потемнело. Он сливал поединок с чёрным гигантом далеко не в первый раз, но сейчас проигрыш будет стоить жизни. Нужно вставать.
Чёрная тень с красными глазами нависла над ним.
Не было времени думать.
Оборотень махнул лапой и зарядил снегом по красным точкам.
Зверь взвыл, а Эйван получил несколько секунд, чтобы подняться и отбежать, пока тот трясёт головой, очищая глаза. Бурый остановился у палатки Алиаса и пытался отдышаться, пока красногривое чудовище идёт на него, клацая окровавленной пастью.
– Сдохни, наконец! – заревел зверь и неудержимым паровозом помчался на Эйвана.
В этот раз всё будет не так!
Овелиор набрал скорость и изменить траекторию уже не мог. Снег у палатки покрывал заледенелый участок.
Эйван не отходил до последнего. Он ждал тот самый момент.
Он отскочил, едва не попадая в зубы красногривому. Получилось.
Эйван заприметил заострённый металлический штырь ещё пока спокойно сидел у портала.
О применении его таким способом он и помыслить в тот момент не мог.
Овелиор попытался уклониться от острой железки, но смог только сместиться и принять удар между рёбер.
Скорость, которую он набрал, сыграла против него, и металл проткнул тело зверя с отвратительным звуком.
Эйван поморщился.
Овелиор взвизгнул, испуганно затрепыхался и повалился на бок, повиснув на кривом штыре.
– Лучше бы ты не дергался, – Эйван стоял рядом. Обессиленные ноги подкашивало, но он держался. – Ещё немного, и железка проткнет твоё сердце, – оскалился оборотень. – Как мне поступить, коллега?
Овелиор обезумел, окончательно утратив остатки человечности. Он дергался, пытаясь освободиться, но калечил себя изнутри этим ещё сильнее.
Он рождён в другую эпоху, где правили дикие и жестокие порядки. Он в той эпохе и остался жить, несмотря на то, что всё давно изменилось.
«И сознание имеет срок
