И поляна взорвалась криками. Женщины верещали, мужчины орали.
Ренье повернулся к толпе.
Кое-то из разряженных, раскормленных сторонников графа Дюбелле попытался спрятаться в толпе. Ренье велел своим людям их отпустить.
Немало придворных графа и его стражников на самом деле ненавидели Дюбелле, и сейчас радость озаряла их лица.
Когда-то Ренье представлял себе, как обратится с речью к толпе.
Но сейчас ему хотелось сказать несколько выстраданных слов всего одной женщине.
Он поискал ее взглядом и сразу нашел. Она была бледна, глаза широко открыты.
О чем она думает? Что чувствует?
Он перестал понимать ее в тот день, когда она раскрыла его обман. Он сообщил ей о своих планах, предъявил свои права и потребовал ее сотрудничества. С того момента Сорча замкнулась в себе.
Ренье знал, что ему необходимо сделать.
Когда Ренье направился к ней, Сорче захотелось побежать к нему навстречу. Завопить от радости. Броситься к нему, обнять его, поцеловать.
Но ему нужна была королева, а не жена.
Поэтому она заставила себя остановиться, дождаться, пока он к ней подойдет. Когда он оказался достаточно близко, она протянула к нему руку и сказала:
– Отличная работа, милорд. – Голос у нее дрогнул, и она поспешила добавить: – Я ни минуты не сомневалась в том, что вы одержите победу.
А он… он повел себя совершенно не как король.
Он повел себя как мужчина.
Ренье обхватил ее обеими руками и обнял так, словно она была его драгоценнейшим сокровищем. Словно ему отчаянно хотелось до нее дотронуться.
– Боже правый, – прошептал Ренье, – я думал, этот ублюдок тебя убил. Причинил тебе боль. Это было?
Потрясенная столь бурным проявлением чувств, Сорча молча покачала головой.
– Но когда увидел тебя, сразу понял, что мои молитвы услышаны и я одержу победу. Ради тебя.
Он отступил на шаг и обхватил ее лицо ладонями.
– Я люблю тебя. – Не дав ей времени опомниться, он изящно опустился перед ней на одно колено. – Когда мне удалось выбраться из темницы, я поклялся, что вернусь и убью графа Дюбелле и никогда больше ни перед кем не преклоню колени.
– Ренье…
Ее руки, которые он держал в ладонях, дрожали. Он ранен. Истекает кровью. Ему необходима помощь. К тому же человек, который собирается стать королем, не должен прилюдно унижаться в момент своего триумфа. Бабушка будет возмущена, узнав об этом. Да и Сорчу не похвалит за то, что она его не остановила.
Но Сорча не могла поступить иначе. Она была счастлива, когда Ренье опустился перед ней на колено и объяснился в любви: «Я тебя люблю». Сорче хотелось, чтобы он повторял эти слова снова и снова.
– Восемь лет я жил во мраке. Единственным светом для меня были воспоминания о тебе. Я вспоминал, как ты обижалась, когда я тебя дразнил, вспоминал звонкий твой смех. Твой взгляд, твою походку, вспоминал, как ты росла, превращаясь из ребенка в женщину.
– Ты думал обо мне, пока был в тюрьме?
– Не переставал думать. – Его темные глаза сияли, наконец-то он решился рассказать ей правду. – В день нашей свадьбы я поклялся, что никогда тебе об этом не скажу, что было величайшей глупостью с моей стороны.
– Почему?
Она провела большим пальцем по его щеке, стирая пятнышко грязи.
– Потому что мое чувство к тебе оказалось таким сильным. Я боялся, что ты заставишь меня опуститься перед тобой на колени.
– Я никогда бы так не поступила!
– Знаю. – Он продолжал смотреть ей в глаза. – Но женщины требуют этого.
Жюльенна. Он говорит о Жюльенне!
– Я к их числу не отношусь.
Как он смеет сравнивать ее с Жюльенной?!
– Я знаю. Я и тогда это знал, но испугался.
Он был бледен. На лбу выступили капельки пота. Еще немного, и он потеряет сознание. Он словно прочел ее мысли.
– Позволь мне. Тебе это необходимо. Если со мной что-то случится, ты будешь королевой, и все должны знать, как я к тебе отношусь.
Теплый огонек надежды чуть остыл.
– Ты делаешь это, чтобы укрепить мое положение на тот случай, если ты умрешь?
– Отчасти.
– Думаю, ты не умрешь от раны.
Ренье покачал головой:
– Ты неправильно меня поняла. Я опустился перед тобой на колено и объяснился в любви, потому что жить не могу без тебя. Но ты не знаешь обо мне самого главного. – Он осмотрелся, медленно поднялся на ноги. – Мы можем немного пройтись?
– Конечно.
Сорча позволила ему взять ее под руку. Ее снедало любопытство. Что еще он ей хочет сказать, когда они останутся наедине?
Он увел ее от толпы, двигаясь медленно и опираясь на нее. Остановившись на опушке леса, Ренье тихо произнес:
– Мне нужно рассказать тебе о том, что произошло в темнице графа Дюбелле.
Она не знала, не сочтет ли Ренье то, что они его обсуждали, предательством, но все равно призналась:
– Марлон мне рассказал.
– Марлон не рассказал тебе самого главного, поскольку ему это было неизвестно. Это знали только я и ты.
– Я? – Ренье говорил загадками, что было совершенно ему, не свойственно. – О чем ты?
– Восемь лет я жил во мраке, холоде и сырости и на седьмой год сломался. Я унижался и умолял графа Дюбелле вернуть мне жизнь, здоровье и свободу. Бесполезно. – Губы Ренье горько скривились. – Марлон презирал меня, но это было пустяком по сравнению с тем, как я сам себя презирал. В течение всего следующего года я презирал себя с такой яростью, что мне было все равно, останусь я жив или умру. Я предал мой род, моего отца, тебя!
– Меня – нет.
– Только потому, что я был настолько избалован и никчемен, что ты ничего от меня не ждала. Но в своих мыслях я тебя предал. Я лежал в темноте и постепенно оказался там, где страха уже не было. Когда меня вывели и избили на следующий год, граф Дюбелле не смог меня сломить. Он попытался меня убить, и когда тюремщики вернули меня в камеру, я понял, что ему это удалось. Жизнь вытекала из меня – из ран у меня на спине, но не только. Она вытекала из моей души и моего сердца.
Ренье говорил это так серьезно и наблюдал за ней так пристально, что у нее волосы зашевелились.
– Когда надежды на то, что я выживу, не осталось, тюремщики отнесли меня в камеру моих друзей. – Его голос понизился до шепота. – В темноте легко было приветствовать смерть.
– И ты умер.
Она знала об этом. Она уже слышала эту историю.
