Книга Ментор черного паука - Нина Малкина

Местная публика отозвалась аплодисментами. Каас обречённо улыбнулся и попрощался, едва перекрикивая гомон. Он накинул капюшон и нырнул в толпу. Мы же поспешили покинуть это место.

* * *

Капран для Гренки нашёлся быстро, благо по всему городу пестрели голубые таблички транспортной компании Квертинда, по местным традициям обозначающие обычные стойла. Когда мы выехали за высокую арку каменных ворот Кроуница, день уже клонился к вечеру. От вяленого мяса и чёрствых лепёшек, которыми нам удалось перекусить на ходу, сильно хотелось пить.

Дорожная насыпь вылетала из-под мощных копыт капранов, поднимая пыль. Мелкие камни некстати напомнили мне Толмунда, ссыпающего человеческие черепа к своим ногам.

Гренка без устали болтал, рассказывая то о своих разбойничьих приключениях, то о своей вздорной маменьке. Жаловался на вечно хмурое небо над Галиофскими утёсами и постоянно просил привал у «господина мага». Магистр Десент ехал молча, игнорируя неугомонного собеседника, и лишь иногда останавливался у перелесков. Дорога уходила ввысь, капраны замедляли ход и тяжело дышали. Погода была безветренная, но от быстрой езды у меня замёрзли нос и щёки.

Вдали от города северная осень ощущалась совсем иначе. Мохнатый ковёр рыжей травы вспарывали скалистые насыпи и крупные камни, припорошенные снегом. Здесь ещё попадались деревья, не сбросившие подмёрзшие листья. Там и тут красно-оранжевые кроны вспыхивали, словно детерминант под ладонью Кааса.

Ближе к закату мы выехали на широкое плато, расположенное у подножья высокой скалы, и остановились у его края. Гладкие округлые вершины, покрытые елями, спускались к берегу и уютно окружали город. Море лизало застывшие скалы, снова и снова атакуя их прибоем. Отсюда очень хорошо был виден Кроуниц.

Блёклые лучи закатного солнца отражались от морской глади и наполняли серую каменную архитектуру тёплым светом. В домах уже зажглись огни, и в предзакатных сумерках город казался особенно восхитительным.

Вдалеке над ним, словно одна из скал, возвышалась наша академия. Даже отсюда, почти полностью скрытая в облаке тумана, она выглядела невероятно огромной. Я различила прямоугольные очертания замка, светло-зелёный полукруг Церемониального зала, башню Голомяса и поняла, что точно хочу туда вернуться. Странно, но за такое короткое время это место стало мне настоящим домом. Где-то там, в нашей комнате, сидят Сирена и Фиди, обсуждают прошедший день и смеются. Лоним наверняка мастерит свои безумные механизмы в чулане-лаборатории. Вилли носит свою шляпу, Поллу расседлывает капранов, свиры в форменных мантиях патрулируют коридоры, раздавая щелчки загулявшим первокурсникам. Я попыталась представить, что ректор Аддисад тоже любуется этой красотой сквозь огромные окна своего кабинета. И это делало нас чуточку… ближе.

— Ох, мама-Девейна, красиво-то как! — Гренка первым прервал молчание, что было неудивительно.

Он отпил из своей фляжки и звучно икнул. Я вспомнила, что жутко хочу пить, и позавидовала ему.

— Будешь? — он протянул мне резко пахнущее пойло.

Я хотела отказаться, но в горле саднило так, что любая жидкость мне сейчас казалась спасением. Поэтому я быстро, чтобы не передумать, сделала глоток. Ожидала, что мне обожжёт горло, но ничего такого не почувствовала. На вкус это, конечно, была редкостная гадость. Кисло-горькая настойка слабо отдавала сливовым запахом. Я поморщилась и вернула фляжку, хрипло поблагодарив своего спутника.

— Лучшая сливуха в мире, — похвастался Гренка. — Моя маменька сама делает. Это не те помои, что подают в «Косом борове».

Я мысленно сделала для себя отметку никогда не пробовать сливуху в «Косом борове». Хотя, в общем, я больше не собиралась туда никогда возвращаться.

— Тут есть грот. И вода.

Мы обернулись. Магистр Десент уже обошёл всё плато и указывал на углубление в скале. Он молчал всю дорогу, и я с удивлением отметила, что рада слышать его голос, который был для меня частичкой академии.

Я слезла с капрана и подошла ближе к пещере. Грот оказался совсем неглубоким — метра три, не больше, но внутри обнаружился родник, который не замёрз на холоде. Тонкие струйки стекали по стенам, и влажные камни поблёскивали, отражая слабый свет. Я подставила ладони, набрала воды и с удовольствием напилась. После долгих часов жажды и сливухи Гренкиной маменьки родниковая вода казалась мне сладкой. Мой ментор тоже намочил руки и умылся. Провёл мокрой ладонью по волосам, и они сбились в короткие тёмно-каштановые сосульки. Капли побежали по щекам и шее, задерживаясь в чёрных рельефных лапах нашего знака соединения.