мне было девятнадцать, я сама вызвалась на перемещение.
– Но как? Как это возможно? – надрывно спросила Ли.
– Мой отец посвятил всю жизнь поиску пути на Изнанку. Он узнал о существовании вашего мира от стиллера. Но нашел способ слишком поздно. Его тело не выдержало бы содержание на жизнеобеспечении. И тогда я вызвалась сама. Увы, метод оказался хоть и действенным, но не шибко точным, – лицо Старца изобразило гримасу болезненного отвращения, – Так я и попала в это тело.
– Так вот что за потеря памяти с тобой случилась! – воскликнул Джарвин.
– Не со мной, конечно, а с этим стариком. К сожалению, его дух внутри не сохранился, а вместе с ним упорхнула и его память. Мы были уверены, что в одном теле сможет существовать сразу два человека, но ошиблись. Пришлось выкручиваться.
– И что же ты делал, то есть, делала все эти десять лет?
– Пыталась найти обратную дорогу, когда поняла, что наш с отцом способ не работает. Внедрилась в состав Корпорации Воображения, завела связи со стиллерами. Через год моего пребывания здесь я узнала, что отец умер. Я успела передать ему весточку через стиллера, но дело своей жизни он так и не увидит. Зато увидите вы. Вместе мы откроем проход между мирами!
Ама внимательно рассматривала лица друзей. Самым недоверчивым из них было лицо Ли. Та глядела на Старца, как на опасного безумца. И спросила не без сарказма:
– И как же мы это сделаем, Валентина Константиновна?
– Можно просто Валя. – бесстрастно отозвалась женщина голосом старика, и у Амы побежали мурашки по коже от подобного осознания, – Мы же одного возраста, да и знаю я тебя уже много лет, так что можно без церемоний.
– Зато я тебя совсем не знаю, – парировала Ли, – ты мне врала все эти годы.
– А ты бы поверила, скажи я правду? Да и когда, если ты все время торчала на Лицевой, куда мне путь был заказан? – голос сорвался на крик, – Ты свободно ходила туда, где я потеряла все: дом, отца, свое тело, в конце концов! Как бы тебе понравилось жить в чужом мире в теле старика? Мне пришлось принять этот образ, вжиться в него, несколько лет я и сама верила, что я – старик. Верила, пока не нашла легенду о скрижали среди бумаг Корпорации. Только тогда я позволила себе слабую надежду, что есть еще шанс вернуться домой. Пусть и стариком, да кем угодно! И мое открытие пришлось на трагедию с Иеном. Думаешь, я не хотела тебе признаться? Найти в тебе опору, подмогу?
Старческий голос затих, слезы катились из слабо видящих глаз. Лианелла молча поднялась со своего места, подошла к Старцу и обняла его. Тихо прошептала что-то на ухо – Ама не смогла разобрать, что, но предположила, что это были слова извинений, потому что старик вдруг успокоился и взял себя в руки. Девочка глядела на него и не могла решить, как теперь думать об этом существе: он, она? Сама о себе она теперь говорила в женском роде, но это же Старец! Старец, с которым бок о бок Ама прошла все это путешествие. Теперь все происшедшее она вспоминала с нового ракурса. Голова грозила переполниться и отказывалась думать. А каково Джарвину? Он знает этого старика много лет, и на тебе!
– Я не ответила на твой вопрос, – уже спокойным голосом проговорила Валентина, когда Ли вновь опустилась на свое место. – Открыть проход между мирами может эта скрижаль.
– И мы снова вернулись к этой чертовой скрижали, – угрюмо заключила Ли.
– Именно, – подтвердила Валентина, – половины этих скрижалей существуют в двух мирах. Одну вы видите перед собой, вторая хранится в квартире пустого, которого Корпорация включит тогда, когда понадобится соединить половины.
– Корпорация Воображения? – переспросил Джарвин.
– Она самая. Шейн, расскажи им сам, ты больше знаешь о роли Корпорации в этой истории.
– Конечно, – отозвался Шейн, то и дело заискивающе поглядывая на Ли, – О роли Корпорации я узнал около года назад, когда она пыталась выкупить у меня скрижаль. Они вычислили, что она находится в моей коллекции, но не знали, что эта скрижаль была ее основой, первым камнем, который заложил еще мой отец – мы не знали о ее значении, но она была нашей семенной ценностью. Но Президент видел во мне лишь богатого коллекционера.
– Президент? – перебил его Вальд, – он лично связывался с тобой?
– Да, лично. После того, как я отослал с десяток его агентов с предложениями о покупке скрижали за все более баснословные суммы, Президент явился лично. Отказать ему в гостеприимстве я, разумеется, не мог.
– Это еще почему? – поинтересовался Иен, вслед за братом перестав хранить молчание.
– По личным причинам.
– Это не ответ.
– От конфронтации с Корпорацией пострадал бы мой бизнес. Это – ответ?
– А можно поинтересоваться, что за бизнес? – язвительно спросил Иен. – Это чем же в наше время можно нажить такое состояние?
– Иен, – строгим голосом перебила Ли, – это сын Сильмариона.
– Того Сильмариона, который с письмами?
Шейн усмехнулся от такого косноязычия:
– Да, мой отец создал систему доставки корреспонденции между Корпорациями. Всю систему. И он погиб два года назад, теперь я владею бизнесом.
Слово «всю» он подчеркнул особо, и Ама догадалась, что речь идет о и о тайной корреспонденции.
– Неловко вышло, – хмуро заключил Иен, – прошу прощения, не знал. Мои соболезнования.
– Не страшно. Тебе простительно, из призрачного мира не так то просто уследить за последними новостями. А теперь вернемся к делу. На чем я остановился? Ну да, на том, что Президент приезжал ко мне лично. Так вот, он к тому моменту уже понял, что выкупить у меня скрижаль не получится. И тогда он предложил мне сделку. Из разговора он понял, как дорога мне скрижаль, и предложил стать ее хранителем «до востребования». И даже доверил мне хранение второй части на Лице. К слову, перебью сам себя, никакого пустого там теперь нет, я об этом позаботился. Так вот, Президент нес какой-то вздор об исключительной важности этого предмета, уверял, что востребование придет не скоро. Как видите, прошло чуть больше года.
– А что он предлагал взамен? – спросила Ли.
– Возможность расширения бизнеса. Он договорился о том, чтобы правительственная почта была упразднена, и ее место заняла моя компания. Ну и гонорар, конечно.
– И ты согласился?
– Конечно. Скрижаль была для меня данью уважения отцу, но когда я получил возможность почтить его память, расширив дело всей его жизни, это показалось мне более достойным способом. И только потом я узнал об истинном значении скрижали. Президент
