Его выступление не представило ни клочка вещественных доказательств, только смехотворные теории заговоров, растянутые на фантастическую длину.
Диетрология в чистом виде.
Во время суда Специ высказал протест против условий своего содержания. Он утверждал, что проводил законное журналистское расследование, а не вел кампанию по дезинформации.
Судья Марина де Робертис взглянула на Специ и задала вопрос. Это был единственный вопрос, который она задала за все время заседания.
Сперва Специ решил, что ослышался. Его адвокат ткнул его локтем в бок и прошипел:
— Не хихикайте.
Простое "нет" казалось недостаточным ответом на такой вопрос. Специ сухо заявил:
— Единственный орден, к которому я принадлежу, это гильдия журналистов.
На этом заседание закончилось. Судья четыре дня неторопливо обдумывала решение. В субботу Специ встретился со своим адвокатом, чтобы услышать вердикт.
— У меня есть хорошая новость и плохая новость, — сказал Траверси. — Которую вы хотите услышать первой?
— Плохую новость.
Оказалось, судья де Робертис решила, что ему надлежит остаться в предварительном заключении, поскольку он представляет опасность для общества.
Траверси видел в окне книжного магазина во Флоренции пачку экземпляров нашей книги "Сладкие холмы крови", она, наконец, поступила в продажу.
Глава 54
Тем временем главный инспектор Джуттари торопил следствие, решительно зажав в зубах сигару "Тоскано". Какое-то время его смущало отсутствие второго тела в так называемом "убийстве Нардуччи". Чтобы совершить двойную подмену, требовалось два тела. Наконец Джуттари нашел подходящее тело — труп латиноамериканца с пробитой головой, оставшийся невостребованным в морге Перуджи в 1982 году. Он, по крайней мере на взгляд некоторых, напоминал тело Нардуччи с фотографии на причале, сделанной после того, как его выудили из воды. После убийства Нардуччи тело этого убитого заранее латиноамериканца похитили из морга и бросили в озеро вместо Нардуччи, тело же Нардуччи спрятали либо в морге, либо где-то еще. Затем, много лет спустя, когда возникла опасность эксгумации Нардуччи, тела снова подменили. Нардуччи положили в его гроб, а латиноамериканца утащили и засунули обратно в холодильник.
Пока Специ был в тюрьме, Джуттари рассказал "Ла Нацьоне" о том, как далеко он продвинулся в деле Нардуччи.
— Да, мы занимались смертью этого человека, последовавшей в 1982 году, и некоторые детали весьма интересны и могут привести нас к чему-то конкретному. Я полагаю, теперь уже вне сомнений, что тело, извлеченное из Тразименского озера, не было телом Нардуччи. И теперь, в свете этих новых фактов, ситуация, возможно, прояснится.
Но, как видно, с этой теорией что-то не сложилось, поскольку мертвый латиноамериканец больше не упоминался в речах Джуттари, и с этой предполагаемой двойной подменой тел все так и оставалось неясным. Адвокаты Специ начали добиваться передачи дела в специальный трибунал для пересмотра. Этот апелляционный суд существует для тех, кто оказался в заключении до судебного процесса. Так в США рассматривают возможность отпустить преступника на поруки, а в Италии определяют, есть ли основания держать его в предварительном заключении, или под домашним арестом, или на каких-либо других условиях. Итальянский закон не предусматривает денежного поручительства, и решение выносится на основании тяжести обвинения и вероятности того, что обвиняемый убежит за границу.
Дата суда над Специ была назначена на 28 апреля. Пересмотр дела должен был проходить перед тремя другими судьями из Перуджи, коллегами и близкими знакомыми государственного обвинителя и следственного судьи. Трибунал по пересмотру дел, как правило, не отменял решения своих коллег, особенно в громких делах, подобных этому, где государственный обвинитель рисковал своей профессиональной репутацией.
18 апреля, через двенадцать дней после ареста Специ, Комитет защиты журналистов закончил расследование дела Специ. На следующий день Энн Купе, его исполнительный директор, отправила по факсу письмо премьер-министру Италии. Вот выдержка из него:
Журналисты не должны бояться проводить собственные расследования в щекотливых делах, открыто высказываться и критиковать официальных лиц. В такой демократической стране, как Ваша, являющейся составной частью Европейского Союза, подобный страх недопустим. Мы призываем Вас позаботиться о том, чтобы итальянские власти разъяснили серьезные обвинения против нашего коллеги Марио Специ и опубликовали все доступные свидетельства, подтверждающие обвинения, или же немедленно его освободили. Преследование Марио Специ и его американского коллеги Дугласа Престона, который опасается вернуться в Италию из страха судебного преследования, внушает итальянским журналистам опасную мысль, что лучше не затрагивать щекотливые истории, подобные тосканским убийствам. Пособничество властей установлению подобной самоцензуры — это анафема демократии.
Копии этого письма были отправлены государственному обвинителю Миньини, послу Соединенных Штатов в Италии, послу Италии в Соединенных Штатах, организациям "Международная амнистия", Форум Свободы, Комитету по правам человека и дюжине других международных организаций.
Это письмо, наряду с протестами других международных организаций, в том числе парижской "Репортеры без границ", видимо, совершили переворот в Италии. Итальянская пресса набралась смелости и дала себе волю. "Заключение Специ — это позор", — восклицала редакторская колонка в "Либеро", написанная вице-директором этого журнала. "Корриере делла сера" поместила на первой странице большую колонку под заголовком "Судопроизводство без доказательств", назвав арест Специ чудовищным. Итальянская пресса наконец заинтересовалась вопросом, что представляет собой арест Специ для свободы прессы и международного имиджа Италии. Хлынул поток статей. Коллеги Специ из "Ла Нацьоне" подписали апелляцию, и газета ее напечатала. Многие журналисты признали, что арест Специ был результатом преследования журналиста, виновного в несогласии с официальной линией следствия, — иными словами, его обвиняли в том, что он журналист. К протесту присоединялись итальянские издательские организации и газеты. Группа известных журналистов и писателей подписала апелляцию, в которой говорила: "Поистине, невозможно поверить, что в Италии настойчивость в поиске истины может быть истолкована как незаконное действие и пособничество виновным".
"Дело Специ и Престона бросает темную тень на международный имидж нашей страны, — заявил президент "Итальянской организации свободы и безопасности информации" лондонскому корреспонденту "Гардиан", — и грозит опустить нашу страну в нижние строчки рейтинга относительно уровня свободы прессы и демократии".
Меня осаждали звонками из итальянской прессы, я давал множество интервью. Мой адвокат в Италии была недовольна тем, что меня так вольно цитируют. Она встретилась с государственным обвинителем Перуджи, Джулиано Миньини, чтобы обсудить мое дело и выяснить, в чем же все-таки меня обвиняют, однако обвинения, разумеется, оставались под грифом секретности. В письме ко мне она отметила, что ощутила со стороны государственного обвинителя "некоторое недовольство" заявлениями, которые я делал в прессе после допроса. Она сухо добавила: "Государственный обвинитель, естественно, недоволен тем, что вопрос вышел на международный дипломатический уровень… Заявления, направленные против государственного обвинителя, не идут на пользу вашему делу, и было бы разумно пересмотреть некоторые заявления, сделанные вами в то время (и произведшие отрицательное впечатление на д-ра Миньини), смягчить и дистанцироваться от них". Она подтверждала, что меня обвиняют в ложных показаниях, данных на допросе, в преступной "клевете", диффамации, попытке обвинения в преступлении невиновного лица и во вмешательстве в важную официальную деятельность. Вопреки моим опасениям, меня не обвиняли в соучастии в убийстве Нардуччи.
