Сколько нас было? Чуть больше десяти? Могли мы справиться с этим монстром? Вряд ли. Мы уже устали, мои руки подрагивали после перенесенных событий. Я ещё полностью не отошел после «Черного кумитэ». Товарищи тоже были на пределе своих способностей.
Мы могли тут и полечь. Но отступать никто не собирался… Даже мои пораженные чарами Запрещенного Оружия друзья. Даже они прочувствовали всю мощь творимого сейчас события и вступили в бой.
Начали с дальней бомбардировки огненными шарами, дорожками инея, каменным дождем… Все наши оммёдо были как слону дробина — Сакурай просто отмахнулся катаной и даже не стал прикрываться щитом. Широкая дымная полоса, прочерченная полосой металла, поглотила оммёдо дальнего действия.
В следующую секунду сквозь неё прорвался Сакурай и взмахнул своим чудовищным оружием.
Катана неожиданно удлинилась на пару метров!
Один из боевиков Хакаси застыл, словно споткнулся. Через секунду он просто распался на две равные половинки. На плитку храма брызнули фонтанчики крови.
Сакурай отпрыгнул назад, и снова дымная полоса поглотила прилетевшие шары и каменные снаряды. Мало того — Хакаси дал очередь с бедра, но и она не пробила завесу. Огненный дракон Масаши тоже погряз в дыму.
В следующий миг Ёсимаса снова показался из-за своей защиты и взмахнул катаной. Я едва успел подставить меч под удар и ушел перекатом с линии атаки. И всё равно этого было мало — катана полоснула меня по плечу. Глубокая царапина, неприятная, но терпимая. Боль кинулась предупреждать мозг, что с телом не всё в порядке, а мозг велел этой боли спрятаться до поры до времени в укромный уголок и не мешать разборкам хозяина.
Точно также, как боль из моей руки, Сакурай скрылся за пеленой дыма.
— Если он так будет сигать, то нас надолго не хватит, — проговорил Масаши, помогая подняться.
— Надо ему «сигалку» вырвать, — процедил я в ответ.
В этот момент Мизуки закончила плетение мудр и выкрикнула, направляя руки в сторону Сакурая:
— Взмах Крыльев Золотого Орла!
За мутной пеленой послышался резкий свист ветра, пелена чуть рассеялась под потоками смертельно опасного воздуха и показала, как Сакурай запрыгнул на лезвие удлинившейся катаны и теперь нависал над бушующими воздушными пилами. Он улыбнулся сквозь дым, и эта зловещая улыбка больше подошла бы демону, чем человеку.
В следующий миг он чуть напрягся и… взвился в воздух. Катана совершила широкий полукруг и только каким-то шестым чувством я понял — куда сейчас будет нанесен удар. Изо всех сил ударил Мизуки в плечо и сам отпрыгнул в сторону. Второе плечо взорвалось болью, но новая царапина тоже не была смертельно опасной. Главное, что вакагасира Казено-тсубаса-кай осталась жива. Пуст и лежала в не вполне пристойной позе, а её аппетитная попка словно бросала вызов Сакураю.
Тот вызов не принял, а сразу же скрылся в дымной пелене. Ещё бы не скрыться — в него с разных сторон полетели огненные разряды. И всё же я успел заметить в тот миг, что Сакурай стал чуть меньше в размерах. Ненамного, но он уменьшился.
Возможно, другие в этот момент не заметили бы такой малости, но у меня внутри словно что-то шевельнулось. Ну да, мальчишке, который всю жизнь только и делал, что спасался от сильных мира сего, нужно иметь наметанный глазомер. Чтобы увернуться от пенделя, чтобы пригнуться от затрещины, чтобы сохранить жизнь в нужный момент…
И вместе с этим в голове промелькнула картинка гигантского ротвейлера, который бросался на щенков сиба-ину. Бросался, чтобы укусить, а они… Они одержали победу над гигантом.
— Окружайте его!!! Окружайте и бейте в спину!!! Он не сможет сражаться сразу со всеми!!! — заорал я как можно громче.
— Но бить в спину бесчестно! — пытался возразить Масаши.
— А использовать против обычных бойцов могущественного оммёдзи — разве в этом есть честь? Окружайте его!
Сакурай снова выпрыгнул из своей дымной завесы, но в этот раз бойцы кинулись врассыпную, как мальчишки при начале игры в прятки. Он махнул было катаной, но я успел накинуть на его руку лассо из молний, после чего изо всех дернул лассо к себе.
Блин, как будто пытался поезд сдвинуть — но всё-таки гигантская рука дрогнула. Катана разрезала воздух над головой Масаши. Тут же Хакаси на бегу выпустил один за другим десяток огненных шаров. Эти фаерболы разбились о Доспех Духа Сакурая, и снова я увидел, что он стал чуть меньше!
— Атакуйте! От атак его сила уменьшается! — выкрикнул я. — Он сам становится меньше!
— Ага, нам бы тоже где силы взять… — прохрипела Мизуки, стоящая в пяти шагах левее.
Я молча сплел мудры и выпустил по Сакураю Каменный Дождь. Ёсимаса в этот миг нацелился на Хакаси, так что неожиданно появившийся камнепад заставил его пригнуть голову и развернуться ко мне.
Ротвейлер увидел очередного дерзкого щенка и разъярился. Собрался напасть…
— Лови, гандоша! — гаркнул Киоси, после чего выпустил один за другим несколько снарядов из рогатки.
И когда только успел подобрать на тонущей яхте? Вот что значит мальчишеская натура.
Сакурая здорово приложило по макушке, он моментально забыл про меня и развернулся к Киоси.
Ротвейлер увидел новую цель…
Вот только очередной «щенок» раскрыл пасть и цапнул пса за жопу. И ещё… И ещё раз…
Такая игра начала приносить свои результаты. Уже не только я заметил, что Сакурай уменьшился в размерах. Да что там говорить — сам Сакурай увидел, что стал меньше.
— Дядя, дай мне силы! — взревел он, когда успел отразить атаку Мизуки, и пригнулся, пряча голову от прицельных выстрелов Киоси.
Почему-то камни девата проходили сквозь Доспех Духа, а вот пули нет.
— Проси нормально! Дядя и так истощает свою мощь, лишь бы тебя поддержать! Имей уважение к пожилому человеку! — рявкнул я так, чтобы голос долетел до нужного яруса пагоды.
Я видел, что старый оммёдзи заколебался. Тем более, в этот момент Сакурай напал на сэнсэя, а тот лишь выставил перед собой Хрустальный Щит, который разлетелся от удара катаны на мелкие кусочки. Сэнсэя спас только рывок Ленивого Тигра, после которого они оба покатились по плитке.
— Вот так надо относиться к старым людям — их оберегать нужно, а не приказывать! — тут же подлил я масла в огонь и выпустил по Сакураю пару фаерболов.
Сакурай отмахнулся от моих снарядов, но не смог отмахнуться от моих слов. Он разозлился так, что из его ноздрей и ушей повалил дым.
— Старик! Чего же ты медлишь? Дай мне силы! — снова взревел он, обращая осунувшееся лицо к верхушке пагоды. — Куда ты пошел, старый пердун? Родная кровь к тебе взывает!
Дзун Танагачи в самом деле отвернулся от поля боя и направился в свою комнату. Но после слов Сакурая он остановился.
— Мне стыдно за такую кровь, — негромко проговорил Дзун, но его голос было слышно даже побитым монахам. — Бедный мой брат… Какое же счастье, что он не видит тот позор, каким покрыл славную фамилию его сын.
