Грудастая девата нападает на Масаши. Тот отбивается огненным молотом так успешно, что одной груди у деваты уже нет. Словно каменная амазонка пытается взять в плен молодого и симпатичного бойца, чтобы потом творить с ним всякое-непотребное. На щеке Масаши алая царапина протянулась от уха до уголка губ. Похоже, что не успел друг увернуться от удара.
— Ах ты пидор каменный! Куда же ты пальчишки тянешь? На тебе, сука! На!
— Фу, какие же вы не красивые! Сейчас такое уже давно не носят! Снимите это немедленно!
— А мне почему-то их жалко-о-о…
— Да чего их жалеть? У них и карманов-то нет! Даже занять не могут!
У других друзей дела продвигаются не лучше и не хуже — они не отступают, продолжают сражаться. Правда, два боевика Хакаси лежат на газоне, зажимая ребра. Мда, каменные кулаки это не удары монахов.
Что же, пора вмешаться и помочь!
Ловким ударом я отсекаю вторую грудь каменной девате, вижу, как на губах Масаши расцветает улыбка. Киваю в ответ и присоединяюсь к разбору каменной бабы. Под двойным натиском она быстро ломается и на плитке появляется новая кучка подрагивающих камней.
Дальше — больше…
Через пять минут ожесточенного боя от защиты храмовой территории остаются только дрожащие камни.
Мы выпрямляемся, смахиваем пот со лба и приближаемся к пятиярусной пагоде. Стоящий под ней Сакурай улыбается при виде нас и… отталкивает Аику. Девочка падает, не в силах удержаться на ногах, а Сакурай вскидывает руки к верхушке пагоды и кричит:
— Дядя, даруй мне сил справиться с врагами!!! Ты видишь сам, что твоих слуг они разбили!!! Я твой последний защитник!!! Дай же мне могущества, пошли свою благодать на племянника!!!
Я вижу, как быстро-быстро мелькают руки Дзуна Танагачи, а после этого с них срывается ярко-красная молния и бьет точно в грудь Сакурая. Мой двойник со смехом принимает удар и стоит, пока молния беснуется, изгибаясь в нереальном танце.
— Он… он увеличивается? — спросил стоящий рядом Масаши.
Да, одежда на Сакурае начала трещать по швам. Его тело разрослось в размерах так, что ткань не выдержала и лопнула, сползая лохмотьями по мускулистому телу. Такое я видел, когда господин Ицуми вколол себе нереальную дозу своих препаратов, но тут обошлось без них. Тут главенствовало оммёдо. И явно нам сейчас придется очень и очень несладко…
Сакурай взглянул на нас и оскалился. Его глаза налились цветом пляшущей молнии.
Глава 27
Девочка потихоньку отползла в сторону. Она во все глаза смотрела на огромного монстра, который вырос перед ней. Сакурай явно напитался мощью оммёдо до самых краёв — ещё чуть-чуть и польется через краник.
— Эй, долбочёс, лучше сдайся сам, не нужно лишних жертв, — окрикнул я его.
— Мерзкий хинин, — прорычала громогласно выросшая гора мускулов. — Я вырву твоё сердце и сожру его!!!
Я посмотрел на верх. Оттуда на нас смотрел с сожалением Дзун Танагачи. Его худые губы сжались в тонкую линию, а по щеке прокатилась слеза. Он нас жалел? И если у него проблемы с племянником, то…
— Да сожри поскорее, а то оно и так уже разорвалось из-за твоих слов в сторону дяди! Нельзя так разговаривать с родней, а тем более нельзя её бить и потом рассчитывать на содействие!
— Что? — офигел не только Сакурай.
Мои друзья тоже остановились, поглядывая на меня с недоумением.
— Да ни хера и лука мешок! Уважаемый Дзун Танагачи, я искренне прошу прощения за тот инцидент, который произошел, между нами. Я вовсе не хотел воровать все свитки со стола. Мне нужен был один, для изгнания ёкая из друга! Может быть, слова сэнсэя не смогли достичь ваших ушей, поэтому вы достаточно наказали его, но я прошу прощения и соболезную вашему горю! Я не могу сказать, как был опечален вашими отношениями с Сакураем! Позвольте же наказать вашего противника за подобное отношение к вам?
— Да что ты, черт возьми, такое несешь?!! — взревел Сакурай. — Бейся, а не трепи языком!!!
Он не замечал того, что видел я. А видел я не мало. Это для других лицо Танагачи было бесстрастным, а я разглядел, как дернулась правая щека, как чуть придвинулись друг к другу брови. Тощая грудь приподнялась сильнее, для большего вхождения кислорода.
— Да, я буду биться, ведь я не могу иначе! Ты убил человека из моей семьи… Убил подло, с расстояния, как мерзкий убийца! Ты пытался убить моих родных, моего учителя, который стал мне вместо отца! Пусть сэнсэй не всегда прав, не всегда вежлив и не всегда тактичен, но он семья! Поэтому я никогда не подниму на него руку! И научу тебя уважать старших! Научу также, как учил когда-то дерзкую малышню! Ты не должен так общаться с дядей! Не должен! Какой бы он не был — он родня! Поэтому выходи на бой, Сакурай!
Главное — говорить напыщеннее и пустить слезу в голос. Добавить эмоций и поиграть интонациями. Как любой другой человек пожилого возраста Дзун Танагачи мог страдать от нехватки внимания. А тут… Если враг даже не хвалит, а пытается заступиться за него, потому что есть у этого врага принципы и традиционные ценности, которые очень импонируют старшему поколению…
Я чувствовал, что у меня получилось перетянуть симпатию Дзуна Танагачи на свою сторону. Заодно девочка отползла достаточно далеко, чтобы не попасться под случайное оммёдо. Умница, она спряталась за валун, один из стоящих неподалеку. Пригнулась так низко, что полностью скрылась за камнями. Ещё и небольшой Земляной Щит на себя накинула. Всё-таки какая-никакая, а защита.
— Вы убили моих людей! — прорычал Сакурай. — Вы убили сайко-комона Хаганеноцуме.
А вот оправдываться давать ему нельзя. Никак нельзя!
— Вы первые напали на клан Окамото! А до этого истребили род тануки! Так что это была только месть! И твои люди заслужили свою участь! Они сами на неё напоролись! А вот то, что ты использовал против моих друзей… Против моей РОДНИ! Запрещенное Оружие — этого я тебе никогда не прощу! Так что, ты готов подставить задницу, чтобы её надрали?
— Ой, босс, а можно я этим займусь? У меня как раз и плеточка найдется для подобных дел… — вставил своё веское слово Малыш Джо.
Сакурай зарычал и двинулся вперед. Ну что же, пора начинать…
— Ребята, на всякий случай… Для меня было честью сражаться рядом с вами, — произнес я, крепче стискивая Земляной Меч.
— Вообще-то никто умирать не собирается, — откликнулся Масаши.
— А я тебе ещё в караоке не спела, — хмыкнула Мизуки.
— А мне ты ещё две тысячи не отдал…
— Босс, да я за тебя этому уёбку глаз на жопу натяну и пускай там светится…
— Какие же хорошие слова, аж за душу берут и плакать хочется-а-а…
— Ох, сколько же кругом мужчин…
— Соберитесь! — рявкнул я. — В атаку!
В руках Сакурая вспыхнула синим пламенем огромная катана. Он принял картинную стойку, словно пытался заткнуть Арнольда Шварценеггера с его фэнтезийным плакатом. Эх, всё-таки любят тут повыеживаться.
