Эта мысль пришлась Сейберу по душе. Марго нужны друзья, чтобы вновь завоевать подобающее положение в свете.
– Она очаровательная леди, – заметил он. – И храбрая.
– Кто эта Марго? – спросила вдова.
– Графиня Перруш, прабабушка, – пояснила Элла, положив руку старушке на плечо. – Она очень мила и добра. Я уверена, она вам понравится. Она будет на моем балу.
– Ну конечно, – весело согласился Кэлум – Ты пригласишь всех, кого захочешь.
– А также тех, кого она терпеть не может и в глаза никогда не видела, – с язвительной усмешкой добавила бабушка. – Все придут. Все, кто что-либо значит.
– Да, – промолвил Кэлум, подперев рукой подбородок. – Все эти известные личности, имеющие вес в обществе. Я хорошо помню то время, когда вы отнюдь не считали, что я собой что-то представляю, бабушка.
– Кэлум, – сурово сказала вдова. – Есть вещи, которые лучше забыть. Откуда мне было знать, кто ты, когда я была убеждена в обратном?.. То есть я думала, что этот распутник Этьен был ты, а ты был… О, ты несносный мальчишка, издеваешься над бедной старой женщиной.
Сейбер и Кэлум расхохотались, а Элла зажала рот рукой, скрывая улыбку.
Вдова слабо улыбнулась.
– Нет в вас уважения к старости. Вы не делаете скидку на мой преклонный возраст?
– Нет! – в один голос воскликнули Кэлум и Сейбер.
Кэлум добавил:
– У вас ум государственного деятеля. Если бы вы были мужчиной, то непременно стали бы министром и навели бы порядок в стране.
Она прикрыла глаза и махнула на него рукой.
– Не льсти мне, мой мальчик.
– Разве он льстит вам? – сказал Сейбер. – Вы просто чудо и прекрасно это знаете.
– Точно, чудо, – согласилась Элла, Она сложила руки под грудью и рассеянно прошлась по комнате, при каждом шаге слегка поддавая носком туфельки подол платья.
Мягкие складочки на лифе небесно-голубого газового платья привлекали взор к ее груди. Взгляд Сейбера остановился на кружевной кайме. Пояс с вплетенными в него золотыми нитями и сапфирами обвивал ее узкую талию. Этот подарок он сделал Элле вчера, открыто, не таясь больше, и она нежно, но сдержанно поблагодарила его. Когда он держал в руках пояс, он думал о том, как он будет касаться ее тела, и представлял свои руки у нее на талии.
Он женится на ней.
Он женится на ней и будет спать с ней в одной постели.
И если он это сделает, обратного пути уже не будет. Мускулы его бедер напряглись. Он ни на минуту не мог забыть, как держал в руках ее груди.
Сейбер выпрямился в кресле.
Его плоть скользнет в ее нежное влажное лоно, пока он будет ласкать ее груди и смотреть в ее прекрасные черные глаза.
Он затаил дыхание.
При каждом движении Эллы ее юбки шуршали. Он слышал тихий шепот тончайших тканей, обвивающих ее ноги. Ее узкие лодыжки чуть-чуть показывались из-под подола платья.
Он встал и шагнул к окну.
– Решил полюбоваться луной? – спросил его Кэлум. От Сейбера не укрылась насмешка в его тоне.
– Да, любуюсь. Мне всегда нравилась полная луна.
– Нет там никакой луны, – заметила бабушка. – Что с тобой творится, Сейбер? Ты прямо сам не свой, с тех пор как в очередной раз показался в обществе.
Он устремил глаза к темному небу, небу без звезд и луны, и почувствовал, как душу его тоже окутывает мрак.
– День был тяжелый, – сказал он. Люди в парке, любопытные взгляды – он еле вынес эту пытку. – Надеюсь, вы извините меня. Я думаю, ты тоже устал, Кэлум. Долгая дорога и все такое…
– Нет, я еще задержусь, – возразил Кэлум. – Нам с бабушкой надо кое-что обсудить. Я полагаюсь на ее опыт в делах имения.
Вдова одобрительно усмехнулась.
– Тебе понравились твои комнаты, Сейбер?
Он хмыкнул, по-прежнему глядя в окно на ночное небо. Элла подошла к нему так близко, что ее плечо касалось его руки.
– Ты выбрал себе комнаты на самом верхнем этаже дома. Там уже много лет никто не жил, – продолжала вдова. – Впрочем, будь по-твоему. Не знаю, почему ты выбрал именно верхний этаж, – слугам тяжело туда взбираться.
– Мне понадобятся только услуги Бигена, – сказал Сейбер. Он не стал рисковать – вдруг потревожит домочадцев своими ночными кошмарами.
– Я рада, что ты будешь жить здесь, – тихо сказала Элла. – Я не думала, что буду рада, но это так.
– Но почему ты сомневалась? Я полагал…
– Мне казалось, что ты не хочешь здесь жить. Мне было неловко, что ты вынужден переселиться сюда из-за меня.
Да, он сделал это ради Эллы.
– Нам следует действовать незамедлительно.
– Да.
– Мы должны пожениться как можно скорее.
Она промолчала.
Позади них Кэлум и бабушка вели серьезные разговоры о том, кого можно считать значимой персоной в свете. Сейбер глянул сверху вниз на Эллу.
– Тебя пугает возможность скорой свадьбы? – Он решил, что нужно спешить – ради нее и ради себя, поскольку вчера он объявил о своем намерении жениться на ней. Напрасно надеяться, что он сможет долго скрывать от нее свое безумие, но сердце подсказывало ему, что если Элла узнает об этом, то скорее пожалеет его, чем отвергнет. Она постарается вместе с ним утаить недуг от общества, которое в противном случае непременно заточило бы Сейбера в сумасшедший дом. А пока его приступы происходят ночью, в спальне. Да поможет ему Бог. Пусть он даст ему силы завершить то, что спасет Эллу.
– Если ты так хочешь, то я тоже согласна, – промолвила она, наконец. – Я бы вышла за тебя замуж прямо сегодня, если бы это сделало тебя счастливым.
Он отвернулся и вновь стал смотреть в окно, за которым сгущался мрак.
– Но ты несчастлив, верно? – продолжала она. – Ты женишься на мне из чувства долга, а не потому, что ты… – Она умолкла, судорожно глотнув.
Он нашел руку Эллы и сжал ее пальцы.
– Я же сказал тебе, что люблю тебя. Просто ты не все знаешь обо мне и, надеюсь, никогда не узнаешь.
– Но если мы поженимся, у нас не должно быть секретов друг от друга, – пробормотала она. – Чего я не знаю о тебе?
Он и так уже сказал слишком много – гораздо больше, чем намеревался сказать.
– Ты уверена, что любишь меня, Элла?
Она стиснула его руку.
– Да, Сейбер, да! Я полюбила тебя с первого взгляда. Сейбер прикрыл глаза.
– И я тоже влюбился в тебя с первого взгляда. Пока ты была ребенком, я говорил себе, что нужно подождать и что я могу ждать сколько потребуется – ведь рано или поздно ты станешь моей.
– А потом эта проклятая война разлучила меня с тобой. – Ее голос дрогнул. – Я благодарю Бога, что ты вернулся.
