меня презирать.
– А вот некто Тин Жустен, вольнонаемный охранник, утверждает, что несколько месяцев назад вы заплатили ему пятьдесят фионов за то, чтобы он выследил графиню в столице, организовал приватную встречу и с помощью холодного оружия объяснил ей несколько «прописных истин».
– Ну и что? Выродок может брехать сколько угодно, а у тебя на меня даже крох доказательств не наберется, – надтреснуто рассмеялся маркиз, смотря в потолок слегка безумным взглядом. Я поежилась. Мало того, что дико некомфортно наблюдать за средневековым методом допроса, так еще и обвиняемый, кажется, слегка невменяем.
– Как опрометчиво, ваше сиятельство, прямо-таки чрезвычайно глупо полагать, что я стану разбрасываться бездоказательными обвинениями. Раян, – попросил граф, махнув рукой.
Синий разряд заплясал на конце трубки и Сатор задергался, в ужасе уставившись на безэмоционального лейтенанта.
– Нет, Раян, папку. Учить тебя еще и учить, – поморщился советник.
Ничем непримечательная черная папка легла на стол и из нее на свет показался внушительный, но оборванный лист бумаги. Я лишь мельком глянула на прыгающий почерк и вспомнила содержимое оторванного куска.
– Мне ли вам объяснять, что передавать указания на бумаге и не велеть её уничтожить после прочтения – это дать возможность сыскному отделу отправить вас на дыбу?
– Я велел, – с бешенством прошипел маркиз, упрямо дергаясь в наручниках и уже не обращая внимание на вспыхивающие разряды электричества. – Но эта нищая скотина залила глаза сразу, как только получила задаток. Что ж, попробуй доказать, что это написано мной.
– Почерковедческая экспертиза уже проведена, – доверительно сообщили ему. – А отсутвие нормальных кадров сгубило и вас.
Надо же, додуматься до двигателей внутреннего сгорания они не могут, а графологию освоили!
– Чем же вам так помешала юная, едва ли вступившая в полные права графиня?
– Выскочка. Бездарная, наглая выскочка, возомнившая о себе слишком много. Кто-то должен был вправить гордячке мозги, если папаша не справляется с воспитанием. Зачем ты в это полез, сукин ты кот? Тебе всё равно не видать чина тайного советника, хоть сдохни ради короля, выслуживаться будешь до конца времен. Или нравится чужие сапоги лизать?
– Раян, – не выдержала я. У-у-у, зараза, никакого тебе спокойного допроса.
Лейтенант правильно меня понял и слегка пошумел электрошокером под ухом заключенного, заставив его побледнеть и еле слышно заскулить. Перепуганный маркиз будто очнулся и посмотрел на меня таким взглядом, что мне захотелось довольно кивнуть, мол, да, я все еще здесь и тебе следует заткнуться.
– Выскочки вам встречались и раньше, Теодор. Двадцать один год назад маркиза С`Авек отказалась от обручения, высмеяв вас прилюдно. Четырнадцать лет назад виконтесса Бурон раскритиковала вашу финансовую политику в отношении арендаторов коммерческой зоны ваших земель. Десять лет назад Её Величество отказала вам в рассмотрении нового законопроекта, запрещающего женщинам покупать недвижимость без разрешения мужа или отца. Три года назад принцесса Акконтра отказала вам в церемониальном танце на балу Его Величества, ткнув вас носом в низкий для неё титул. И даже ваша собственная дочь достаточно экзальтированна для того, чтобы публично критиковать новые законы, та же выскочка, только родная. Так чем вам не угодила именно графиня Амори́?
– А кто сказал, что остальным я не желал смерти? До этой просто оказалось легче добраться.
– Легче, чем до виконтессы? Не смешите. Вы ведь не настолько идиот, чтобы рисковать. Её отец не просто бы начал расследование смерти единственной дочери, он бы подал прошение на прилюдную казнь любого дворянина, если бы кто-то из аристократии оказался виновен.
– Я не собирался её убивать. Не я. И не по моему заказу. Но она всё равно сдохнет, – осклабился Сатор, довольно покачиваясь на стуле.
На лице советника заходили ходуном жевалки и новый крик заключенного заставил меня поморщиться. Вряд ли там больше напряжение и он полностью заслуживает своей участи, но всё равно противно.
– Так зачем вы организовали это нападение?
– Деньги, – слюна капала из раззявленного рта и я почувствовала острую смесь жалости и брезгливости.
– Ради денег? И кто же вам за нее заплатил? Кто попытался сделать вашими руками грязную работу?
– Деньги, – повторил он, бездумно переводя взгляд с меня на лорда. – Деньги правят миром.
– Кто дал вам деньги, маркиз?
– Деньги, – повторил он, начав глупо хихикать. Кажется, перестарались с электричеством. – Только деньги, власть без денег – ничто. Ты продался за призрак жалования тайного советника, твоя баба наверняка продалась за очередную бриллиантовую безделушку, а он… он всех нас купил.
– Пойдемте, Элиза. Ему вызовут целителя, а после продолжит мой заместитель, – подал мне руку советник, помогая встать.
Я вскочила, намереваясь покинуть помещение как можно быстрее, но едва до выхода осталась пара шагов, как в спину нам полился ненавидящий фальцет:
– Она должна была сдохнуть, слышишь? Сдохнуть. Трусливая дрянь, клятово наследие первого рода! Мир был слеп, когда давал клятовой девке такую кровь, а эта трусиха отказалась продолжать дело предков! Её род взращен на крови, умыт кровью, продолжает пить кровь, а эта мелочь посмела перечить сути силы. Чистенькой захотелось быть, обелиться, да только деяния предков не смоешь отказом воевать! Она дважды подписала себе смертный приговор, отказавшись от боя в пользу фальшивого мира, потому что магия все равно найдет выход.
– Какие деяния предков?
– А этого тебе никогда не узнать, падаль, – злорадно ответил маркиз. – Девка сдохнет в любом случае, род исчезнет, а ты будешь кусать локти под трибуналом, гадая, где совершил ошибку.
– Зачем? – я развернулась и шагнула к скатившемуся в радостную истерику мужчине. – Зачем её убивать?
– Чтобы никто не смел наследовать первую кровь. Ему не нужны конкуренты.
– Кому?
Визгливый смех был мне ответом и Виктор приобнял меня за плечи, силой выводя из камеры.
Мы стояли на мостовой, наблюдая за катящимся к горизонту солнцем и молчали. Мне было нечего сказать, вид рехнувшегося неопрятного мужчины всё еще стоял перед глазами. Граф наверняка размышлял о своем, не торопясь ни обратно в резиденцию, ни на рабочее место.
– Надеюсь, это не слишком ударило по вашей психике? – первым очнулся он, переводя взгляд с горизонта на меня.
Я покачала головой. Ужасно, конечно, но не смертельно.
– Что с ним будет дальше?
– Суд, несколько лет заключения и ссылки, возможно, отберут титул. Жалеете его?
– Нет. Но вы уверены, что он вменяем и здоров? Душевнобольные люди…
– Он
