— И ты тоже.
Я прижимаюсь к Рустаму, пытаясь забыть сегодняшний день.
Не уверена, что смогу. Но все могло быть еще хуже, если бы Рустам не остановил их.
— Так вот, Рустам. Я хочу сказать, что покорность этой девушки… покорность Дианы — и есть ее защита. Не понимаешь, да?
Рустам качает головой. Нет.
— Покорность делает Диану гибкой. Эмин ее разрушает, а она принимает это как данность и собирается вновь. Подобно деталям магнита или пластилина! А вот вазу стеклянную, которая не знает других форм кроме как той, в которой она была создана… например, стекло — оно после первого удара разобьется. Вдребезги. Вот и я бы разбилась, Рустам. А она, магнит или пластилин, собирается по частям и дальше живет…
— Ее сила в покорности. Я понял. Но и магнит, и пластилин со временем теряют свои свойства, — задумчиво изрек Рустам.
Это были мудрые слова. И очень страшные.
* * *
Утром мы все вместе собрались на завтрак. Еду готовил повар, которого незадолго до запланированного переезда нанял Эльдар. Диана слабо ковыряла вилкой в салате, Рустам быстро уминал завтрак.
— Сегодня ты никуда не поедешь? — с надеждой спросила я у мужа.
— Нет. Выезд запрещен.
— Эльдар с Давидом одни на фронте? — усмехаюсь я слабо.
Фронт — это СМИ.
— Да. Мне досталась самая тяжелая работа. Охранять женщин, — усмехается в ответ Рустам.
Диана не реагирует на наш разговор. Она будто нас не слышит — настолько погрузилась в собственные мысли.
За столом воцаряется недолгая тишина.
— Диана, мы сегодня идем в сад. Помнишь?
— А? — девушка удивленно вскидывает на нас голубые глаза, — да, конечно. Я помню. Рустам, а вы не придумали, как будет лучше связаться с Альбертом?
— Сперва я поговорю с отцом. Только если Эльдар одобрит наш план, ты сможешь позвонить Альберту, — кивнул Рустам, — текст я дам.
— Уже так скоро? — восклицаю огорченно, — это ведь очень опасно. К тому же, здесь с нами тебе будет лучше, Диана…
— Мое место не здесь. Мне нужно к Эмину… как можно быстрее, — выдавливает Ди.
— Но почему? — хмурюсь я.
Тетя Милана приносит ко столу сладости. Я спешно благодарю повара и возвращаюсь к Диане.
— А вы не понимаете? — горько усмехается девушка, — меня похитил мужчина. Месяц я была непонятно где и непонятно с кем… вероятно, теперь Эмин застрелит меня. Не поверит в верность.
Я тяжело проглатываю печенье. Телефон пиликает, уведомляя меня о сообщении.
Опускаю взгляд. Мы еще вернемся к разговору с Дианой.
«Я говорил тебе, что ты не с тем связалась. Ты не послушалась. И вот, что с тобой произошло…».
Я быстро набираю ответное сообщение:
«Кто вы?».
«Это Миша, твой уже далеко не верный друг. Но я не хотел этого делать. Когда-нибудь ты простишь меня».
Ничего не понимаю. Что он такое говорит?
Телефон снова пиликает.
«Я бы хотел увидеть тебя сегодня. Ты далеко?».
«Я не могу встретиться сегодня», — черкаю быстро, забыв о том, что нахожусь за столом.
И это стало моей ошибкой.
— С кем ты переписываешься? — выдергивает меня из переписки голос Рустама.
Я поднимаю тревожный взгляд.
— Так… с друзьями.
«Значит, то сообщение было от тебя? Ты приказывал мне уйти от Рустама? Звучало, как угроза. Не ожидала от тебя такого».
«Я не хотел предавать тебя. Прости меня, Полька…».
«Что ты такое говоришь? О чем ты?», — не понимаю я.
«Мне плохо, Полина. Кажется, я умираю. Скажи мне, что ты прощаешь меня. Пожалуйста, скажи».
Следом на телефон поступает звонок. Я не успеваю ответить.
Телефон выпадает из моих рук. Прямо к ногам Рустама.
Медленно муж поднимает мой сотовый в свои руки, пока я все еще пытаюсь переварить написанное Мишей сообщение.
— Отдай, пожалуйста, — немного резко прошу я Рустама.
— Даже так? — вздергивает бровь, — кажется, я задал тебе вопрос. С кем ты переписываешься во время завтрака?
Меня начинает трясти от волнения. Миша умирает? Он шутит? Но почему тогда звонит?
Рустам не замечает мою дрожь из ревности.
И подступающих слез из-за нее же не замечает.
— Это друг. Миша.
Скольжу растерянным взглядом по Диане.
— Полина, ты плачешь? Что случилось? — замечает она мои слезы.
— Тот Миша, которому я советовал отвалить от моей жены?
— Ты все-таки угрожал ему? — восклицаю я, — неужели это правда?! А я ведь не поверила ему…
— Я не угрожал. Сказал не трогать тебя, и все, — морщится муж.
— Да, конечно. Ведь ты пообещал ему, что в следующий раз намекать будешь уже трупу! — я вскочила со стула, — немедленно отдай мой телефон! Это мои границы!
— Напомню тебе, что твои границы немного сузились с печатью штампа в твоем паспорте! — напоминает Рустам, гневно прищуриваясь.
— А я ничего не подписывала! И штамп не при мне ставили! И…
— Достаточно! — гаркнул Рустам.
И следом за мной поднялся.
Диана сидела неподвижно, не привлекая к себе внимание. Мне стало стыдно за наше поведение, но…
но ведь это эмоции!
— Как ты посмел угрожать моему лучшему другу? Совсем ревность довела, да?
— Ты наркомана что ли другом называешь? — выплевывает он с омерзением, — который квартиру с машиной продал себе на песок белый? Скоро и наследство папаши в ход пойдет. Не друг, а труп!
— Не смей! — закричала я, — ты ничего не понимаешь! Он многое для меня сделал…
— Чего я не понимаю? — глаза Рустама совсем сузились, — и что же он для тебя сделал? В жены, может, взял или ценой своей репутации братца твоего из дерьма вытащил? Или ценой жизни бегает и охраняет непутевую девчонку?!
— А ты, значит, всегда теперь мне брата припоминать будешь?! — всхлипываю с горечью, — раз так, то больше не бегай и не охраняй непутевую девчонку!
— Не всегда! — на его лице заходили желваки, — я хочу услышать, что этот наркоша сделал для тебя!
— Прекратите! — доносится женский голос сбоку, — прекратите! Она ведь беременна!
Диана с укором смотрит на Рустама.
— Вы не видите, она плачет?
Женская рука касается моей. Лишь сейчас ощущаю, как горят мои щеки от слез. На крики вышла даже тетя Милана.
