20 июля 1942 г.
Норин день рождения. Ну? Я знала, что так будет. Но теперь я поговорила с соседями, и мне немного лучше. Святой Боже, защити нас и спаси. Вы мне поможете, Булуш и Господь.
22 июля 1942 г.
Надо писать, чтобы заставить замолчать боль, вскрыть раны и выпустить тревоги. Какое ужасное, мрачное время. Мы не знаем, что принесет завтрашний день. Ожидаем, когда будут забирать семьи. Бимба больна и обессилена, Ярошка ужасная, ни слова от мамы или папы. С Зигмунтом тоже ничего хорошего. Я не хотела, правда не хотела, признать, что клокотала от злости. Но остановиться не могла. Еще и потому, что я права. У меня слезы в глазах от горя, и кончики пальцев покалывает от негодования.
Не хочу описывать подробности, а то напишу что-нибудь грубое, а для чего? Всегда будет то же самое. Это он виноват. Он прав. Я всегда обидчива и беспомощна в любви. Хотя одно надо изменить, только одно – выражение, ведь «рожа» никому ничего не скажет и… нет! Когда я об этом думаю, я так разъяряюсь, что вообще видеть его не хочу. С меня достаточно. Затыкаю уши и закрываю глаза. Хочется использовать свои страдания для создания страдания, заболеть. И он прав, он из них из всех самый умный…
Но в моей мечте все совсем по-другому. Мои мечты сладкие… Вы мне поможете, Булуш и Господь.
23 июля 1942 г., четверг
Ну, Норушка моя дорогая, дорогое дитя. Я восхищаюсь этим твоим миром, я его тоже люблю, но, ты меня знаешь, одно слово разрушает все. Норуш, я тоже хочу учиться и совершенствоваться, но все сводится к одному слову. Я уже знаю, кто чего стоит, я знаю любовь, и я тебе сказала правду (хотя подумала так впервые) – он не стоит того. Но вопрос не в том, стоит он или не стоит, надо любить, надо продолжать любить, нельзя говорить «нет»!
Я знаю, моя дорогая, что ты все понимаешь, но ты не понимаешь, какая я слабая и какая безнадежная, когда сталкиваюсь с… с этим словом. То, что я тебе сказала, – правда, даже при том, что он не сказал «нет», я знаю. Я знаю, он сожалеет, и он растерян. И (это забавно) я раздражена. Если бы только можно было вылечить сердца от любви! Но я даже сама не знаю, хочу ли этого. Чего я хочу, Норуш, так это вернуться к жизни и пойти с тобой в горы.
Вы мне поможете, Булуш и Господь.
24 июля 1942 г., пятница
Дорогой Боже, помоги нам. Нам надо заплатить наш взнос до 12 часов завтра. Город в опасности. Но я все еще верую. Моя вера глубока, и молю Тебя. Вы мне поможете, Булуш и Господь.
25 июля 1942 г., суббота
На следующий день утром! Прошлой ночью приходили орднеры[95]. Дидо еще не все выплатил. Не хватает денег. О! Почему деньги не падают с неба? В конце концов, это же жизни людей. Ужасные времена настали. Мама, ты не представляешь, как ужасно. Но Господь Бог заботится о нас, и, хотя я жутко боюсь, я верю в Него.
Верю, потому что сегодня утром через всю эту тьму пробился яркий луч солнца. Его прислала мама в письме, в виде своей замечательной фотографии. И когда она мне с нее улыбнулась, я подумала, что Господь Бог оберегает нас! Даже в самых темных мгновениях есть что-то, что заставляет нас улыбнуться. Мама, молись за нас. Посылаю тебе множество поцелуев.
Вы мне поможете, Булуш и Господь.
Вечером!
Мой дорогой Дневник, мой хороший, любимый друг! Мы вместе прошли через такие ужасные времена, и теперь для нас настал самый тяжелый миг. Сейчас я могла бы почувствовать страх. Но Тот, кто не оставил нас тогда, поможет нам и сегодня. Он нас спасет, О Исраэль, спаси нас, помоги нам! Ты спасал меня от пуль и бомб, от гранат. Помоги мне выжить, помоги нам! И ты, моя дорогая мама, сегодня молись за нас, молись усердно. Думай о нас, и пусть будут благословенны твои мысли. Мама! Моя дорогая, одна-единственная, наступают такие ужасные времена. Я люблю тебя всем сердцем. Я люблю тебя, мы снова будем вместе. Господи, защити нас всех, и Зигмунта, и бабушку, и дедушку, и Ярошку. Господи, отдаю себя в руки Твои. Вы мне поможете, Булуш и Господь.
Записи Зигмунта
27 июля 1942 г., понедельник
Получилось! Прежде всего, дорогой Дневник, пожалуйста, прости меня за то, что я бродил по твоим страницам, пытаясь продолжить дело человека, которого я не достоин. Позволь тебе рассказать, что Ренушка не получила штамп о разрешении на работу, а оно ей было необходимо, чтобы избежать депортации, так что ей пришлось прятаться. Моим дорогим родителям тоже было отказано в разрешении на работу. Клянусь Богу и истории, что я спасу этих троих, этих самых дорогих для меня людей, даже ценой собственной жизни. Ты мне поможешь, Господи!
28 июля 1942 г., вторник
Моим родителям повезло добраться до города. Они скрываются на кладбище. Рене пришлось покинуть фабрику. Я должен был найти для нее укрытие любой ценой. Я был в городе до 8 часов. Наконец мне удалось.
29 июля 1942 г.
«Актион» был предотвращен во второй раз из-за разногласий между армией и гестапо[96]. Не могу описать все, что произошло за последние три дня. На это нет сил после того, как я 12 часов бегал по всему городу. Эти события потрясли меня до глубины души, но они меня не сломили. У меня страшно трудная задача. Я должен спасти столько человек, не имея защиты для себя или помощи от других. Этот груз только на моих плечах. Я долго не выдержу и разделю судьбу троих обреченных. Я перевел Арианку на другую сторону.
