— Почему у меня до сих пор сердце скачет? — задала она риторический вопрос.
— Наверное, потому, что ты слишком впечатлительная. Нет? — Он улыбкой сверкнул, футболку через голову снял, огляделся, не зная, куда её сунуть, и Марина её забрала.
— Я просто не представляю… как он отреагирует, — попыталась оправдаться она.
— Я тоже. Но не думаю, что стрелять в меня решит.
Марина поджала губы.
— У тебя этим утром странное чувство юмора.
Гранович выбрал лёгкий свитер серо-голубого цвета, но прежде чем надеть, к Марине подошёл и поцеловал, губами к её губам прижался, а сам улыбался.
— Прекрати трястись, тебе же не пятнадцать.
— Пятнадцать? С ума сошёл? В пятнадцать я ни о чём таком ещё и не думала!
— Что очень и очень странно, — смеясь, сказал Дима. Марина возмутилась и по плечу его ударила. Из рук его вырвалась, дверь рывком распахнула и замерла перед отцом. Тот в коридоре как раз появился с Элькой на руках, и Марина увидела, как вытягивается от удивления его лицо. Ему потребовалась всего пара секунд, чтобы оценить увиденное. И саму Марину, с мужской футболкой в руках, на пороге спальни Грановича, и Димку, с голым торсом возле плохо прибранной постели. Да ещё Марина почувствовала, что неумолимо краснеет, словно признавая свою вину. А Стеклов взгляд с дочери на своего зама перевёл, потом на внучку посмотрел, как будто просил подтвердить его подозрения. Но Эля лишь смешно развела руками.
Теперь Марина ждала, когда отец подойдёт к ней, чтобы ситуацию прояснить. Завтрак готовила, и прислушивалась к звуку его голоса. Иногда казалось, что он уже совсем рядом, сейчас подойдёт и заведёт важный разговор, а когда ничего не происходило, Марина в первый момент вздыхала с облегчением, но после начинала ощущать ещё большее напряжение. Да ещё Димка засобирался на работу, и она на него, как на предателя посмотрела.
— Что? — удивился он, встретив её взгляд. — Мне, правда, надо!
— А папа с тобой едет?
Гранович выдал ехидную усмешку.
— Нет, он с тобой остаётся.
У Марины руки опустились.
— И что мне ему сказать?
Дима лишь плечами пожал.
— Правду.
Он из кухни вышел, а Марина проводила его долгим взглядом, неожиданно задавшись вопросом: а какая она, эта правда? Что они живут под одной крышей, спят в одной постели — а дальше что? Оказывается, она сама не слишком хорошо эту самую правду знает. Или она её не устраивает. Кажется, впервые об этом задумалась.
— Ну, давай, выкладывай мне свои новости, — поторопил её Стеклов, когда они на кухне, после завтрака, одни остались.
Марина к отцу повернулась, стараясь собраться с мыслями.
— Я теперь домохозяйка.
— Уволилась всё-таки?
Она кивнула.
— Нервы сдали. А сейчас, вроде, жалеть начинаю.
— Жалеть? А может, испугалась?
— Может. Ещё слишком мало времени прошло, никак не привыкну.
Стеклов на стуле откинулся, с интересом заглядывая в свою чашку с кофе.
— Ещё что?
Он явно попытался подтолкнуть её к рассказу о самом интересном, при этом по его губам скользнула усмешка, и Марина из-за этого обиделась. Руку в бок упёрла, и с вызовом сообщила:
— Ирина твоя приезжала!
Его брови взлетели вверх.
— Зачем?
— Может, затем, что ты о ней забыл? Сказать мне хотела, что я не в твоём вкусе, и ловить мне здесь нечего, сколько бы домов при этом ты мне не покупал!
Стеклов на мгновение замер, даже кофе не сразу проглотил. Глаза вытаращил, а затем захохотал.
— Как я понимаю, это дословно?
— Конечно. Как бы я сама такое придумала?
— Мариш, — жалобно и просительно протянул отец, а Марина лишь рукой на него махнула. — Уехала она с миром?
— Её Димка, так скажем, попросил.
— Ясно. Значит, лбами столкнулись.
Марина кинула на отца подозрительный взгляд.
— Мне кажется, или ты доволен?
Он плечами пожал.
— Мне всегда нравились их стычки. Весело.
Марина прищурилась.
— Какие стычки?
— Димка терпеть не может ш… — Стеклов проглотил нецензурное слово. — Таких, как она.
— А ты любишь?
— С ними проще, — сознался он. — Я не в том возрасте, чтобы строить серьёзные планы и вникать во всякую романтическую чушь, а Ирка скрашивает моё одиночество. Что плохого в том, что я ей за это плачу?
Марина вначале всерьёз нахмурилась, но после решительно заявила:
— Это не моё дело.
Николай Викторович улыбнулся.
— Вообще-то, твоё, но не суть. Ты мне лучше о другом расскажи.
У Марины вырвался лёгкий вздох.
— Папа…
— Что? Мне интересно знать. С каких пор, насколько всё серьёзно и так далее.
Марина кухонное полотенце в руках потеребила, посмотрела на Семёна, который о её ногу принялся тереться.
— Не так давно, — призналась она, наконец, — и насколько серьёзно, пока не ясно.
Стеклов поглядывал на неё исподлобья. Затем вдруг заявил:
— Димка — хороший мужик.
— Я знаю.
— Но?
— Никаких "но". По крайней мере, с моей стороны. Правда, загадывать пока рано. — И вдруг воскликнула, не сдержавшись: — В конце концов, мы взрослые люди!
— Так я разве спорю? Но удивился немного, и я этого не скрываю. Димка — человек сложный, и если ты к нему подход нашла, я только рад.
— Значит, ты не против?
— А почему я должен быть против? Как ты правильно сказала, вы люди взрослые. Сами решите, с кем вам спать.
Марина опустилась на соседний с ним стул.
— Знаешь, я иногда ловлю себя на мысли, что всё это не со мной происходит. Всё так быстро меняется.
Стеклов же из-за стола поднялся, а проходя мимо Марины, руку ей на плечо положил.
— Лишь бы менялось к лучшему, Мариш. Я всегда говорю об этом, и дальше буду говорить.
Марина выдавила из себя улыбку. Обрадоваться отцовскому благословению почему-то не получалось.
Но, как оказалось, нервничала не только она. Гранович тоже переживал, хоть и старался вида не подать, но ближе к обеду сам позвонил, и сразу спросил:
— Ну что, поговорила?
— Поговорила, — созналась Марина.
— И что он сказал?
— В смысле, не против ли он, что я в твоей спальне ночую?
