Книга Веселые ребята - Ирина Муравьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Ах, да много, много было всего! Начни, как говорится, перечислять, пальцев не хватит.
Анна Соколова, не дождавшись весточки из далекой Англии и проплакав в подушку целую первую четверть и полторы примерно недели второй, как только пошел снег и заблистали в небе морозные лучистые звезды, познакомилась на катке со стилягой-хулиганом, в первый же вечер пошла к нему домой, выпила вина, потеряла невинность и, несмотря на то что еще 28 сентября управлением культуры города Москвы было издано постановление с рекомендацией запретить проигрывание в городе Москве грампластинок, компакт-кассет, видеороликов и другой продукции, отражающей творчество следующих зарубежных групп: «Секс Пистолз», «Пинк Флойд», «Дюран Дюран» и других, — несмотря на это, Соколова Анна спустя неделю была задержана в не совсем, как говорили, трезвом виде и в компании не совсем тоже трезвых молодых людей, из которых один до отвращения походил на Боба Дилана, тоже зарубежного джазового исполнителя. Задержана она была в тот именно момент, когда расплачивалась за только что приобретенную ею компакт-кассету с записью песен группы «Секс Пистолз» — на одной стороне и Майкла Джексона — на другой.
Понятно, что ничего хорошего из этой истории не вышло, и Анну Соколову чуть было не выгнали из комсомола.
Елена Аленина тоже не радовала своим поведением и успеваемостью ни семью, ни школу: она была угрюмой, молчаливой, ни с кем не сближалась и Сергею Чугрову, однажды после уроков вздумавшему было объясниться ей в любви, сказала вдруг такое грязное слово, что Сергей Чугров начал обходить ее стороной. У самого Чугрова тоже не все было в жизни так, как хотелось, потому что чужой этот отец, доставшийся ему после Алениной, стал совсем невозможным в своих капризах: он по десять раз гонял маму Сергея Чугрова перемывать тарелку на кухню, требовал, чтобы не только майки его, но даже и сатиновые трусы гладились после стирки горячим утюгом и, что самое неприятное, очень уж начал считать деньги — не только те, которые получал сам за исполняемую им должность старшего бухгалтера завода «Каучук», но и те, которые приносила домой мама Сергея Чугрова, скромная учительница музыки.
Начались также серьезные неприятности у Лапидуса, Куракина, Миши Вартаняна, Карповой Татьяны, Ирины Панкратовой, Аллы Ворониной и даже у маленького, кривоногого сына школьной уборщицы тети Маруси Алексея Сучкова, который в детстве так сильно переболел рахитом, что на всю жизнь остался вот таким кривоногим.
Бедная Марь Иванна, по-прежнему лежащая на чистенькой больничной кровати и радостно наблюдающая солнечную, весенне-летнюю жизнь птиц, ничего, к сожалению, не могла выразить словами, ибо в голове ее, как говорили специалисты, был задет в результате смертельного заболевания важный речевой центр. А ей, между тем, очень нужно было бы поговорить с Наташечкой, рассказать ей свой последний сон, а лучше сказать — видение, потому что Марь Иванна, впавши в болезненное состояние, стала почти провидицей и если и смотрела сейчас какие-то сны, то старалась выбирать такие, которые хоть немножко приоткрывали ей заброшенное Наташечкино существование.
В последнем сне Марь Иванна увидела большую, очень неприятную своей пустотой комнату, в которой не было ни окон, ни дверей. Внутри комнаты, на блестящем ее полу, стояла старинная лодка с обвисшим голубым парусом. Всмотревшись, Марь Иванна с удивлением увидела, что лодка полным-полна каких-то совсем еще грудных, голых деточек с кудрявыми головами.
«Ангелы!» — радостно догадалась Марь Иванна, хотя никаких крыльев у голых деточек не было.
Все они были хорошенькими и чистенькими, но какими-то словно бы огорченными, и многие даже плакали. Марь Иванна внимательно осмотрела каждую кудрявую деточку своими выздоровевшими вдруг глазами, и многие личики показались ей знакомыми. Она не могла вспомнить имен, но то, что когда-то уже этих кудрявых и бескрылых ангелочков встречала, знала точно.
«Куда это вы собрались-то?» — взволнованно поинтересовалась Марь Иванна. «К вам, — ответили ей деточки своими звонкими и певучими голосками, — нас отобрали». — «Куда?» — изумилась Марь Иванна, протягивая к ним натруженные руки, но дотрагиваться не решаясь: слишком уж хрупкими и нежными были их маленькие тела. «К вам, к вам, — плача, повторили ангелы, — нас отобрали…»
Марь Иванна сама чуть не заплакала от жалости и уже достала было носовой платок, чтобы было чем обтереть слезы, как вдруг увидела рядом с лодкой старуху Усачеву, привязавшуюся к ней с самого лета и часто тревожившую ее воображение то тем, то иным образом. Усачева была почему-то в красном, как кровь, длинном платье и длинной, хотя тоже почему-то красной, фате. «Замуж иду, — радостно подмигнула ей Усачева, — гля, дак, какой!» Она указала пальцем куда-то на пол, словно бы в самое днище лодки. Марь Иванна посмотрела по направлению усачевского пальца, но никого живого там не увидела: так, тень метнулась какая-то черная и исчезла. «Ну», — сказала между тем Усачева и наклонилась над лодкой, выбирая, какого маленького птенчика она сейчас выхватит себе из всей этой голенькой кудрявой гущи. Деточки прижались друг к другу и со страхом смотрели на красную невесту Усачеву. Наконец она взяла на руки одного, сразу же громко заплакавшего, мальчика и быстро сунула его куда-то под лодку, потом подула себе на ногти и выхватила еще одного младенца, на сей раз девочку. И девочка исчезла так же, как и мальчик. «Хозяин у ей там», — сообразила Марь Иванна, которой во сне показалось, что и Усачева тоже живет в домработницах у какого-то хозяина, — она ему этих и бросает, махоньких-то. «Ну, теперь, дак, эту вот курочку, и хва», — опять подмигнула ей Усачева и выбрала себе еще одну девочку, чтобы отправить ее туда же, под лодку. Но в девочке, забарахтавшейся на усачевских руках, Марь Иванна с тут же подступившей к горлу тошнотой узнала свою Наташечку. «Не-е-ет! — диким ревом заревела Марь Иванна, бросаясь на Усачеву с поднятыми кулаками. — Ты-ы-ы что-о-о! Пу-у-усти-и-и!» Лодка закачалась на полу, распустила по неожиданному ветру голубой свой парус и под силой этого ветра накренилась в сторону так, что Марь Иванна смогла увидеть под днищем множество маленьких кудрявых и бескрылых детей, которые мертвыми качались на волнах, как убитые рыбки, оборотив к небу белые, глянцевые свои животики.
Тут Марь Иванна проснулась в слезах, мыча и тоскуя пуще прежнего, и увидела, что над ее кроватью склонились гинеколог Чернецкий и еще какой-то в накрахмаленном халате с пухлым лицом. При виде своего Леонида Михайловича больная задергалась, затрясла половиной искаженного лица, пытаясь сказать ему, что она сейчас все поняла, что дело в том, что деточек изничтожают такие вот звери-люди вроде старухи Усачевой, убившей дитя внутри ихней Наташечки и других разных махоньких, а те махонькие, которых не убивают, все равно страшно мучаются, потому что нет на свете ничего труднее жизни. Простая эта мысль, как ни странно, первый раз пришла в голову Марь Иванне и поразила ее.
— Ну что, — изумленно гудел пухлый в белом халате, — не умирает бабушка, не хочет! Я даже, честно говоря, не понимаю, как это ей удается: ни один орган толком не работает. Живет исключительно на энтузиазме. Но ты же понимаешь: два месяца продержали, больше не можем. Она беспокойная, бабушка ваша, кричит по ночам, рожениц мне тут, понимаешь, пугает.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Веселые ребята - Ирина Муравьева», после закрытия браузера.