Сергей как ни в чем не бывало посторонился, давая ему пройти. Они разминулись на узком трапе, задев друг друга плечами, и тут матрос, что-то сообразив, остановился и, глядя на Дорогина снизу вверх, сказал:
– Что вы ищете? Пассажирам вход в эту часть судна запрещен.
– Я, собственно, немного заблудился, – стоя к нему вполоборота, ответил Дорогин. – Сам не знаю, как я сюда забрел. Я попаду на палубу по этой лестнице?
– По трапу, – снисходительно поправил матрос. – Наверху свернете налево и…
Он замолчал на полуслове и внимательно посмотрел на Дорогина. Сергей понял, что узнан, и бросился на него сверху. Матрос блокировал его удар, нанес ответный и вдруг, отскочив на две ступеньки, выхватил из кармана газовый баллончик. Сергей бросился вверх по трапу, не дожидаясь, когда струя нервнопаралитического газа ударит ему в лицо. Матрос устремился за ним, тяжело бухая рабочими ботинками.
Вдвоем они наделали столько шума, и Сергей изумлялся лишь одному: почему его преследователь не кричит?
На бегу выхватив из-за пояса пистолет – не тот, что он отобрал у Пузыря, а второй, с глушителем, – Дорогин обернулся и навел оружие на матроса. Преследователь замер, нерешительно держа свой баллончик в полуопущенной руке и не сводя глаз с пистолета.
– Ну что ты привязался? – спросил Дорогин. – Что мне теперь с тобой делать?
Вместо ответа матрос вдруг нырнул под пистолет, стремительно взмахнув рукой в надежде выбить у Дорогина оружие: как видно, парнем он был решительным, бывалым и отлично понимал, что другого выхода из создавшейся ситуации у него нет. Сергей выбросил ему навстречу ногу, матрос покачнулся, теряя равновесие, но не упал, ухватившись рукой за штанину Дорогина. Сергей ударил его сверху рукояткой пистолета, целясь в затылок, но матрос сильно толкнул его вперед, удар пришелся в плечо, а Дорогин, потеряв равновесие, упал на спину.
Быстро вскочив, матрос навалился на него сверху, сразу же схватив за горло. Он был силен, и Сергей почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Извернувшись, он высвободил правую руку, упер ствол пистолета в живот противника и выстрелил.
Обмякшее тело тяжело покатилось вниз по ступенькам, пачкая их кровью. Дорогин еще несколько секунд лежал на спине, собираясь с силами, потом тяжело поднялся и продолжил свое восхождение, ни разу не оглянувшись на оставленный позади труп: прятать его было некуда, некогда да и незачем – оповещение всего экипажа о том, что пленники сбежали, теперь было делом нескольких минут. Дорогин криво ухмыльнулся, вообразив себе лицо Самарина, когда к тому непрерывным потоком начнут поступать сведения одно интереснее другого: побег пленников, таинственное исчезновение Пузыря и человека, который их охранял, выведенный из строя охранник на верхней палубе, труп на служебном трапе и, наконец, пропажа золота. Самарину будет над чем поразмыслить, но Сергей не собирался давать Владлену Михайловичу время на раздумья.
Примерно через минуту радиотелеграфист «Москвички», с интересом наблюдавший из окна рубки за кипевшими на палубе страстями, ощутил у себя за спиной присутствие постороннего. Оглянувшись, он увидел направленный на него пистолет и небритого субъекта, который этот пистолет держал.
– Добрый день, – вежливо сказал субъект, на ощупь запирая у себя за спиной стальную дверь радиорубки. – Мне необходимо срочно отправить радиограмму…
* * *
Владлена Михайловича разбудил настойчивый стук в дверь каюты. Какой-то недоносок барабанил в дверь кулаком, как в бубен. Пока Самарин, зевая и протирая глаза, нашаривал ногами туфли, в дверь начали бить каблуком. Это уже было черт знает что, и Владлен Михайлович, прежде чем пойти открывать, вынул из-под подушки пистолет и поставил его на боевой взвод.
– Кто? – спросил он, взявшись одной рукой за барабанчик замка, а другой направив на дверь пистолет.
– Це старпом, Владлен Михайловичу, – донеслось из-за двери. – Отоприте, це дуже важно…
Самарин удивленно поднял брови. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы раболепный старпом заговорил с ним по-украински. Продолжая хмуриться, Владлен Михайлович отпер дверь и впустил старпома, сразу же заперев замок.
Старпом имел до неприличия перепуганный и встрепанный вид. Вдобавок ко всему он был изрядно помят, а на носу багровела свежая царапина, придававшая ему вид шкодливого кота, вернувшегося из неудачной ночной вылазки. Все это вкупе с испуганно бегающими глазами очень не понравилось Владлену Михайловичу.
– Ну, – неприветливо спросил он, – что случилось? Команда взбунтовалась и выбросила черный флаг?
Бегающие глаза старпома, обшарив каюту и ненадолго задержавшись на недопитой бутылке виски, остановились на пистолете, все еще направленном ему в живот, и испуганно расширились. Владлен Михайлович заметил этот взгляд, но пистолет убирать не стал: старпом давно вызывал у него смутные подозрения, которые лишь окрепли после туманных намеков Дорогина на какой-то заговор. Если кто-то и мог снюхаться с турками за спиной у Владлена Михайловича, так это старпом: он был на корабле правой рукой Самарина и достаточно часто совершал рейсы в Турцию, так что заинтересованным лицам на той стороне было легко установить с ним самый тесный контакт.
– Сбежали, – выдохнул старпом.
– Кто сбежал? – нахмурился Самарин.
– Эти.., ваши.., из кладовой.
– Что значит – сбежали? Где ваш вахтенный?
Где Алексей? Как это – сбежали? Куда, черт бы вас побрал, они могли сбежать? Вы что, видели их?
– Женщину видел, – загнанно дыша, ответил старпом. – Она свалилась в воду, а потом, когда ее вытащили, затеяла скандал. Набросилась на меня – якобы это я ее столкнул… Насилу отбился.
– Бред какой-то, – проворчал Самарин. – Я вас спрашиваю: где ваш вахтенный? Где Алексей?
– Не знаю, – ответил старпом. – Я сразу побежал к вам…
– Он сразу побежал… Бабу эту надо было брать, бабу! А он, видите ли, побежал…
– Женщину мы взяли, – обиженно сказал Иван Захарович. – Повели якобы в медпункт… Я велел запереть ее в радиорубке.
– А почему не на капитанском мостике? – ядовито осведомился Владлен Михайлович. – Что за странное место?
– Ничего не странное, – еще больше надуваясь, ответил старпом. – Самое надежное – дверь железная, и радист за ней присмотрит. И потом, что же мне – тащить ее сквозь всю эту толпу обратно в трюм?
– Сквозь какую еще толпу? – брезгливо спросил Самарин, напряженно думая о чем-то своем.
– Так пассажиры же, – объяснил Иван Захарович. – Сбежались же все, как на праздник, чуть корабль не перевернули…
– С-скоты, – процедил Владлен Михайлович сквозь зубы. – А этот.., как его… Дорогин? Его кто-нибудь видел?
– Не знаю, не знаю. Я ничего не знаю, – хватаясь за голову и принимаясь раскачиваться из стороны в сторону, простонал старпом. – Что делается, что делается… И бежать некуда, море кругом…
